Меняя ответы на один и тот же вопрос каждый день.
Теперь я был даже выше, чем Она – теперь я молчу. Получил урон, больше не повторю ошибку. Ещё несколько раз я Ей писал, но без эмоций, давая понять, что просто уделяю время, но оставленные мои сообщения без внимания заставляли больше делать шаги к ней, только крадущиеся. Пусть на шорох сама спросит, чьи они. Я вернулся в своё русло, словно побывав в госпитале после ранения, ожидая, когда снова в бой, но уже с осторожностью, зная тактику противника и с желанием поквитаться лично за себя.
Все дни, что не общались, я обдумывал прошлое. Анализировал Её фразы, с какими возможными чувствами они были адресованы мне. Всё посчитал, как сыщик находил малейшие зацепки в отличие от прошлого себя, галопом бежавшего на приманку в мышеловку.
На мгновение показалось мне, что ей вообще никто не нужен, но мне от этого не легче. Я не успокоюсь, пока Она, вольно гулящая по моему полю, не будет поймана мной, или пока за ней не придут другие, но если злые они будут, то я за ними отправлюсь. Я не хочу видеть, как Она может попасть в неприятность, а Она то и дело лезет в зубастую пасть моды. Она рассчитывает, что Ей хватит сил в опасный момент убежать, но я сужу по себе и не позволю никому поработить Её. Либо мне, либо другому, похожему на меня, но никому другому.
Она уже поняла, я дал понять Ей, что влюблён, но, не открыто заявив, что очень близка она мне стала. Может, и до этого знала, но лишний раз хотела тем самым напомнить о себе, когда устраивала интриги для меня.
Не имеет значения мне это, хоть и привязанность ко мне. Хоть что, я всё равно дойду до цели, в глаза взгляну. Пускай посмотрит своё творение, чего добилась своими действиями. Была ли ложь, а может, правда. Пускай не хотела обижать, но я буду доказательством, опровергая Её слова. Вот тогда они не будут иметь значения, вот тогда и будет ясно, ведь не будет много времени подумать, если я уйду, но точно навсегда.
А пока держу я на плаву лодку, не показывая Ей, что тонем. Успеваю вычерпывать воду под покровом ночи. Я вижу берег, но до того момента, как коснёмся земли, я укажу на пробоину, пускай поймёт, что мы могли утонуть. Хоть я и сидел на одном месте весь путь, но я закрывал ту пробоину, а Она ругалась на моё бездействие.
Ещё я помню, как волновалась Она, когда я ей писал, что за рулём. Был ли это здравый смысл, присущий любому, или прямая боязнь потерять дорогого тебе человека. Бывало, правда, один раз, но это ж было ясно, ради чего Она это написала – ради того, чтобы почувствовать заботу, а написала, что приболела. Может, и правда, но не показывая слабость. Это не расскажут, если только не хочешь пощекотать нервы, заставив больше уделить себе времени.
Без мятежа я жил последние три дня, но только сердце снова дало о себе знать – напомнило, ради кого я живу. Здравствуй, моё дорогое воспоминание. Ты есть сейчас, но для меня другом осталась в прошлом, а сейчас боюсь себе признаться, кем ты стала для меня. И вот тем самым прошлым я говорю с тобой, достаточно сейчас той правды, что открылась сквозь приоткрытую дверь. Поговори со мной, хоть я