страница в истории царской власти в Афинах связана с именем Кодра, сына храброго и весьма предприимчивого царя Меланфа.
Вполне возможно, что новый царь нисколько не уступал в мужестве и храбрости своему родителю, однако в дальнейшем, со всей очевидностью, можно утверждать, что положение афинского государства ко времени правления Кодра необыкновенно усложнилось, если не сказать, что само государство, к тому времени значительно ослабело и даже пошатнулось.
Главному городу всей Аттики угрожали воинственные пелопоннесцы, из тех дорийцев, потомков Геракла, которые с огнем и мечом прошли весь Балканский полуостров, не заметив поначалу тихую и спокойную Аттику, но, в конце концов, вроде бы поняли собственную оплошность и решили наверстать упущенное ранее.
Натиску пелопоннесцев трудно было противостоять во все времена, в том числе даже и в исторической эпохе.
Но в указанный период задача пелопоннесцев осложнялась еще и тем, что они, пелопоннесцы, получили какое-то замысловатое предсказание дельфийского оракула: захватить Афины удастся им лишь при условии, что во время боевых действий живым и невредимым останется афинский царь Кодр.
Пелопоннесцам пришлось действовать исключительно осторожно, с оглядкою на каждом шагу, буквально всматриваясь в лицо каждого неприятеля, чтобы как-то не задеть и даже не убить царя, которого они, конечно, лично знать не могли, а лишь надеялись каким-то образом почувствовать, кто перед ними в данный момент.
Дело осложнялось еще и тем, что афиняне тоже знали об этом пророчестве. Вполне возможно, что дельфийские жрецы не держали этого в глубокой тайне, преследуя свои какие-то сокровенные цели.
Кто теперь в силах сказать, какие именно мысли могли прийти в голову самому афинскому царю Кодру?
Кажется, у него не оставалось даже сомнения, что именно сейчас настал его звездный час. Возможно, как никто иной в его окружении, афинский царь Кодр понимал всю безвыходность положения возглавляемых им защитников города и всего государства. Возможно, он ощутил всю безнадежность существования в государстве царской власти, а тем более – невозможность сохранить ее для потомков-наследников…
Как бы там ни было, как бы ни размышлял афинский царь Кодр, однако он поступил воистину благородным образом. Взвесив все обстоятельства, мудрый правитель решил спасти государство ценою собственной жизни. Отыскав в подвалах замка веревку, которую обычно употреблял для своих занятий старый садовник, переодевшись в пыльные лохмотья, тоже найденные в тех же подвалах, – царь Кодр медленно выбрался за крепостные ворота.
Всем своим видом и поведением он изображал человека из простонародья, спешащего в рощу за охапкой хвороста. Свою роль ему предстояло сыграть очень тонко и безошибочно, ничем не выдав себя перед внимательными врагами, чтобы не дать им повода заподозрить, кто перед ними на самом деле. В противном случае все пелопоннесцы взяли бы афинского царя в плен живым и невредимым, и тогда афинянам было бы вовсе не на что надеяться.
Все задуманное