креста, дож поднял деревянный крест – символ согласия с целями похода.
Своим жестом он разбудил в своих согражданах, более привыкших торговле и мореходству, но не к далеким религиозным походам во имя чего-то непонятного, несвойственный им боевой дух. И пока он, в длинной белой покаянной рубахе, поднимал слабыми, опухшими от артрита руками распятье, вся Европа спрашивала себя: откуда вдруг в этой старой хитрой лисе такое христианское рвение, не свойственное тому, который всю жизнь умел только копить и торговать, а не воевать и захватывать. А он, слепой старик, венецианский дож радовался войне как дитя, радовался войне и армии, которой не нужно было даже платить. Он, который десятилетиями ломал голову как отомстить, который десятилетиями ковал мудреные планы и раскидывал паутину, заключая тайные договоры, значение которых никто, кроме самого Энрико Дандоло, не мог понять, а результат – предвидеть, был уверен, что его время, наконец, пришло.
Ныне, расположившись во дворце ромейских императоров, Дандоло наслаждался победой, вкушая ее настолько, насколько позволяло ему его больное дряхлое тело. Его телу победа досталась слишком поздно, но бодрому, неукротимому духу, готовому к ожиданию и жертвам, она досталась вовремя. Она поставила, нет не точку, а восклицательный победный знак, закончив цепь многолетних интриг и заговоров. Именно этой победой наградил его Бог за терпение.
Латинский правитель Влахерона, сидящий в тишине огромного помещения, заполненного книгами и предметами искусства из золота, слоновой кости и серебра, был почти счастлив. Энрико Дандоло много лет не чувствовал того, что другие обозначали этим странным и слишком много значительным, но слишком мало понятным словом, но сейчас он был совсем близок к тому, чтобы назвать себя счастливым. В камине горел огонь и больное стариковское тело, укутанное в нежное покрывало, наконец-то согрелось. Дандоло дал знак слугам, что они могут идти. Хорошо вышколенные слуги, привыкшие следить за каждым жестом дожа и угадывать любое его желание и настроение покинули комнату, закрыв за собой двери. Они расположились в внешней стороны дверей, чтобы, если понадобится, в момент явиться на зов слепого требовательного их хозяина и удовлетворить любое его желание. Слуг дож выбирал сам, и они годами преданно ему служили, следуя за ним, куда бы он ни направлялся. Это давало им не просто щедрое содержание, но уважение. Их авторитет был настолько велик, что никто не мог, ни хитростью, ни подкупом, получить от них хоть какую-то информацию, хоть какой-то ответ на вопрос, который всех в Европе – и Папу Иннокентия III, и предводителей похода на Восток – так волновал: почему же все-таки Дандоло присоединился к крестоносцам? Они бы еще понимали, если бы можно было предположить, что только из-за денег, но ведь не только… Так и гадали, не в состоянии до конца понять его.
У крестоносцев были и пехота, и кони, и боевые вооруженные рыцари, имена которых перечислялись в книгах аристократов европейских королевских