арест, а ему ещё с неделю руку залечивать. Сослуживцы навещали – сказали, что попрут меня со службы, чтобы юнкерам дурной пример не подавал. Куда дальше идти служить? Ума не приложу. В гвардию не возьмут. Там Барятинский служит, а у него связи. Куда-нибудь в пехоту? Так отправят в дальний гарнизон, а там сопьюсь или помру с тоски. А ты, я погляжу, уже корнет? Когда успел то?
– Да батюшка подсуетился Государю на подпись бумаги подсунул, чтобы меня от летних манёвров отмазать. Да и князя Кирилла уже в мичмана произвели. По этому поводу мы отдельно проставимся. А служба тебе уже есть. Так что «помирать нам рановато, есть у нас поважнее дела!» – пропел я.
– А что за служба?
– Да затеяли мы с братом одну каверзу и нужен нам адъютант, который в Питере знает всё и всех. А лучше тебя кандидатуры и не придумать!
– А что за каверзу задумали? Или секрет?
– Да никакого секрета нет. Просто долго рассказывать. Потом как-нибудь. А сейчас прости – надо идти и ещё одно дельце обстряпать.
– Вот только проставиться не забудьте! – сказал Валера на прощание.
– Как же, с тобой забудешь. И вот тебе первое задание. Проставляться мы будем в «Астории» в это воскресенье. Так ты заранее закажи там, что надо, составь списочек, кого позвать. Чтобы никого не обидеть, но чтобы и лишних не было. А завтра поутру князь Кирилл тебе свой флотский список пришлёт. А ты уж закажи там всё на широкую руку и приглашения разошли. Честь имею! – козырнул я уходя.
– Ну и славненько! – попрощался со мной Валерий Павлович.
Когда я сел в коляску, то велел:
– К князю Барятинскому!
Коляска подкатила к солидному особняку. Я велел доложить о себе.
Князь сам вышел мне на встречу в домашнем халате по случаю якобы ранения. Правая рука на перевязи – всё чин по чину. Князь поздравил меня с производством в офицеры, мы выпили по фужеру шампани. И я приступил к осаде крепости.
– Скажите, князь, а имение Лыткарино под Москвой ваше?
– Кажется моё! Я там и не был-то никогда! А зачем интересуетесь?
– Да вот думаю, как помочь вам в вашей беде?
– Какой ещё беде? – Барятинский аж побледнел.
– Да был я сейчас у поручика Сигаева, мы же с ним дружны ещё с училища. Похоже его за дуэль со службы попрут. И очень он из-за этого на вас злится.
Да и я у Вас сейчас не в гостях, а в роли его секунданта. Он имеет намерение продолжить поединок. А мне так не хотелось бы быть свидетелем Вашей гибели. Ведь такое мерзкое зрелище! Вы на траве, весь в крови, голова пробита, мозги брызгами, глаз вытек! Фи! Боюсь меня может даже стошнить прилюдно, а это моветон! Ведь Сигаев муху на лету бьёт. А уж Вам весь барабан из нагана за секунду в голову влепит. А может, и пожалеет и только сердце прострелит. Тогда хоть Вас в открытом гробу хоронить можно будет. Но это вряд ли, а Вам бы ещё жить да жить.
Князь сполз на кушетку. Цвет его лица напоминал кефир. Такой же белый и кислый. Губы его дрожали. А по щеке как будто и слезинка прокатилась.
– А Лыткарино-то тут при чем?
– А