сделала единственное, чем, по ее мнению, могла помочь: она отвела племянников и племянниц к себе домой, к собственным шестерым детям. “Мне захотелось избавить их от печального зрелища, они и так насмотрелись на мать в ужасном состоянии”, – объясняла она.
Итак, Розина увела детей, а мужчины, собравшиеся в квартире, решили, что пора что-то делать с самой Марианной. Она провела всю ночь на диване вместе с Эдгардо, не выпуская его из объятий, и по-прежнему не желала разлучаться с ним ни на минуту. Родственники с ужасом думали о том, что произойдет, если она будет оставаться дома, когда ночью явятся карабинеры и попытаются вырвать сына из ее хватки. А еще они боялись за маленькую Имельду, давно кричавшую от голода: мать, поглощенная своим горем, словно не слышала ее криков.
Момоло рассказывал: “День проходил в страхе и тревоге, и, видя жену в таком плачевном состоянии, можно сказать почти обезумевшей, я решил, что лучше будет увести ее из дома, чтобы она не видела, как придут забирать мальчика, иначе это просто убьет ее”. Пятидесятидвухлетний друг семьи Мортара Джузеппе Витта – тоже еврей из Реджо, который жил в Болонье неподалеку от четы Мортара, – предложил отвести Марианну к себе домой, где его ждала жена. Вместе с братом Марианны Витта целых два часа пытался убедить ее, что для нее же лучше будет уйти сейчас из дома: здесь она все равно ничего не сможет изменить, а продолжая вот так убиваться, она ставит под угрозу здоровье Имельды.
Наконец, Марианна уступила их настояниям, но Витте пришлось еще долго ждать, потому что она никак не могла оторваться от Эдгардо и продолжала осыпать его поцелуями. Мужчинам пришлось буквально на себе вынести ее из дома и внести в закрытую карету, потому что силы ее покинули. По рассказам служанки, когда Марианну выносили, она плакала так громко и жалобно, что у всех, кто это слышал, просто сердце разрывалось. Весь недолгий путь до дома Витты Марианна кричала так пронзительно, что, хотя экипаж был крытым, по всей округе люди слышали тревожный шум и подбегали к окнам.
У Момоло осталась одна надежда – на самого инквизитора. Только он мог бы предотвратить надвигающуюся катастрофу. В сопровождении Анджело, брата Марианны, Мортара отправился в Сан-Доменико.
В пять часов вечера они подошли к монастырю, и их провели к инквизитору. Момоло громким, но дрожащим голосом заявил, что история с предполагаемым крещением его сына – это ошибка, и попросил отца Фелетти сообщить ему, на каком основании он полагает, будто его ребенка кто-то крестил. Инквизитор уклонился от прямого ответа. Правила Священного трибунала соблюдены в полной неукоснительности, ответил он, и нет никакого смысла требовать дальнейших разъяснений. Когда Момоло попросил о новой отсрочке, отец Фелетти возразил, что от нее не будет никакого прока.
Момоло не должен ни о чем тревожиться, продолжал инквизитор, ибо его сына ждет хорошее обращение: более того, маленький Эдгардо попадет под личное покровительство самого папы римского. Он посоветовал ему собрать одежду для мальчика