успокоенном состоянии, так как получила уверенность, что отныне строй Самодержавного управления поколеблен реформами не будет. Когда оба предводителя возвращались на железную дорогу, в одной карете, мальчишка Бобринский обращается к саратовскому предводителю с вопросом.
– Скажите, – говорит он, – неужели то, что вы сказали Государю, есть ваше убеждение?
– Ваш вопрос, граф, меня изумляет, – ответил саратовский предводитель, – если бы это не было мое убеждение, разве я бы сказал Государю… Я не торгую своими убеждениями.
Этот эпизод очень характерен – как обрисовка глупого либерального фанфаронства Бобринского.
Либералов à la Бобринский в известном кругу немало. Они себя выдают за консерваторов; но консерваторы эти – это Шуваловская партия! Они сегодня за поляков, завтра за евреев, после завтра за немцев, но никогда ни за Россию, ни за Царя! Их страсть трипотажи[189] и интриги.
Когда гр. [Д. А.] Толстой прибыл в Москву совсем обескураженный от хода болезни и хотел просить отставки, [Петр А.] Шувалов поехал к нему умолять его не выходить в отставку и подождать во всяком случае до октября.
– Jusque là, – сказал он, – nous chercherons un remplaçant…[190]
Le remplaçant est tout trouvé[191], это все тот же [А. А.] Половцов, друг Шувалова, и весь расчет основан на мысли в эти 4 месяца как-нибудь подготовить кандидатуру их remplasant!
Застал К. П. Победоносцева согревающимся после прохлады и дождя поездки на открытие канала[192], съежившимся и хилым. Стал его уговаривать летом отдыхать, а он руки поднимает и говорит: «Где тут отдыхать, некогда, разве вот в августе, а тут все архиереи мрут, и не дай Бог как тяжело!»
В разговоре коснулись графа [Д. А.] Толстого и неизбежного вопроса его преемника.
К[онстантин] П[етрович] совсем обескуражен, уверяя, что положительно не на ком бедному Государю остановиться. Нет, и нет, что хочешь делай!
Из слов его выходит, что пока как будто всего лучше оставаться на положении statu quo[193], с [И. Н.] Дурново управляющим Мин[истерством] вн[утренних] дел, а там может что и выяснится.
Дай то Бог! Во всяком случае лучше действительно statu quo, чем неизвестность в нынешнее время. Дурново, по крайней мере, во всем может действовать сообща с К. П., у него опыт и знание дела!
Узнал от К. П., что в области Мин[истерства] нар[одного] просвещения все перессорились из-за введения Университетского устава. Предсказания К. П. сбываются. [М. Н.] Катков здесь днюет и ночует, и хочет все вершать по своему, запрягшись в корень и пристегнув [А. И.] Георгиевского справа, а [Н. А.] Любимова влево; Делянов не поддается, он с профессорами составляет другой лагерь; Катков ругает Делянова, Делянов подсмеивается и говорит Каткову: «Ну уж вы чересчур», и в итоге очень туго подвигается дело. На главном споткнулись, на применении дела.
А давно ли страстный и личный Катков,