преодолеть такие барьеры и обойти проблему, получившую название “блокирование принятия решений”. Это объясняет, почему игра в городское планирование часто напоминает игру для одного участника, а не игру с нулевой суммой для n лиц.
Сухой остаток предыдущего параграфа в том, что мы можем ожидать значительного дисбаланса в исходах внутри- и межгрупповых переговоров о внешних выгодах и издержках и общественных благах, потому что 1) разные группы имеют разные ресурсы, которые они могут привносить в переговорный процесс; 2) большие группы населения в целом слабее и более раздробленны, чем малые группы; 3) некоторые группы лишены возможности участвовать в переговорах вообще. Если перераспределение дохода – это “предсказуемый исход политического процесса”, несложно предсказать, куда будет перенаправляться этот доход. Во-первых, мы можем ожидать проявление “империализма центрального делового района”, в котором хорошо организованные бизнес-элиты центра города (с их олигопольной структурой малых групп) эффективно подавляют менее организованные и более слабые коалиции, существующие в других районах города. Этот тезис недавно был блестяще доказан Котлером (Kotler, 1969). Во-вторых, мы можем также принять гипотезу “эксплуатации центра города пригородами” (Netzer, 1968, 438–448; Thompson, 1965, глава 7). Другими словами, мы можем обнаружить “очередность клева” (неофициальную иерархию. – Прим. пер.) разных групп населения в отношении эксплуатации различных ресурсов, которые предлагает город. Те, кто находятся в конце очереди, – неудачники: “Трущобы – это собирательное понятие для обозначения места жительства неудачников, и сами трущобы в конкурентной борьбе за городские блага проигрывают другим районам в плане школ, рабочих мест, сбора мусора, уличного освещения, библиотек, социальных служб и всего остального, что общедоступно, но чего всегда не хватает. Поэтому трущобы – это территории, население которых не обладает ресурсами, чтобы эффективно участвовать в конкуренции и где оно коллективно не имеет контроля над каналами, через которые эти ресурсы распределяются или доставляются. Это может породить новые подходы к городскому планированию, а именно осознание необходимости перераспределения власти, большей доступности к ресурсам и расширения индивидуального выбора для тех, кто систематически этим обделен” (Sherrard, 1968, 10).
Перспектива достижения равенства или хотя бы просто перераспределения дохода в городской системе через естественно возникающий политический процесс (а именно – процесс, базирующийся на философии индивидуального эгоистичного интереса) весьма бледна. Степень, в которой социальная система признает этот факт и находит пути противодействия этой естественной тенденции, коррелирует, как я полагаю, с тем, насколько успешно социальной системе удается избегать структурных проблем и усугубления социального напряжения, являющихся следствиями процесса массовой урбанизации.
Социальные ценности