А послезавтра, кто захочет, с утра едем на пикник на дачу к Семену.
– С утра? – удивляюсь я. – После встречи выпускников в кабаке? Вы уверены, что сумеете…
– Как проснемся, так и соберемся! – отрезает она. – В десять утра!
– Понял, ок. Я завтра решу.
– Хорошо. Тогда пока, Сморчок, – слышу смешок, и Полина отключается, оставляя меня в смешанных чувствах.
Из глубин памяти достаю подзабытые лица. Андрей Беляев, чьим объектом насмешек я был все старшие классы – мы с ним оба влюбились в Полину. Мой друг Пашка Пашковский, с которым мы вдрызг разругались из-за чего-то, чего сейчас и не упомнить. Майка Абрамович – хрупкая брюнетка с большими… хм… задатками большой поэтессы, с которой я танцевал на выпускном, на что-то надеясь, но получил от ворот поворот. Макс Миненко, еще один Пашка – круглый отличник – Загвозкин, Серега Кардаев – маленький и курносый, зато подтягивался он больше всех в классе и был любимцем физрука.
Телефон начинает безостановочно пиликать, сообщая о ежесекундно поступающих сообщениях в мессенджере. Открываю WhatsApp и вижу, что меня добавили в чат одноклассников.
– Фил, привет! – приветствует меня Пашковский.
– О, Сморчок с нами! Ура, товарищи! – объявляет Беляев.
– Как дела, Фил? Семья, дети? – интересуется Кардаев.
– А почему без фото в профиле? Фотку в студию, Фил! – требует Ирка Гончаренко.
Приветствую всех и погружаюсь в профили одноклассников, изучая их фотографии. Взрослые лица, так просто и не узнать. Сообщения продолжают поступать: фотографии семей, детей, воспоминания, школьные байки, слухи об отсутствующих в чате. Все в предвкушении встречи, и, скорее всего, сама тусовка после искренней радости и ностальгических разговоров перерастет в выставку достижений: кто чего добился в жизни, и кто в итоге молодец. И в этом заочном споре мне не светит ничего: не добился, не родил и даже семью не сохранил.
Некоторое время обдумываю этот факт, перевариваю и прихожу к выводу: да и хрен с ним! Я просто буду рад повидаться с ребятами, мне нужно немного позитива перед, как полагаю, затяжной войной с семьей Дорожкиных.
В школе меня преследовали три беды: я был не спортивен, не умел и стеснялся танцевать, и мечтал стать таким же остроумным балагуром, как тот же Беляев (удачные ответы и шутки приходили мне в голову слишком поздно). Вообще, меня за это не то, чтобы клевали в классе, но и популярностью я не пользовался. Хорошо, но не отлично, учился; на уроках физкультуры как огня боялся «козла», кроссов и брусьев; на дискотеках жался по углам, стесняясь и опасаясь опозориться.
Так что на завтрашнюю встречу я решил идти, подготовившись. В спорте я сейчас и сам фору дам кому угодно из одноклассников, остроумие мне удалось прокачать за годы после школы – в универе даже писал шутки для нашей команды КВН, а вот с танцами, как было все плохо, так и осталось. То есть, если я накачаюсь алкоголем и услышу знакомую песню, скорее всего, ломанусь на танцпол изображать танец, но со стороны это будет выглядеть крайне нелепо. Да у меня даже навыка танца нет в профиле! А танцы завтра, на встрече