отец этой бестии был не лучше, а папа не любил с такими водить дела. Так что трепки я благополучно избежала и обзавелась «хвостиком» в лице этого парнишки.
Отец еще тогда сказал: «Положение человека и его статус в обществе никак не показывают его человечность. Самый богатый и вылизанный дочиста может быть хуже свиньи, а ободранный бездомный будет иметь чистую и открытую душу. Запомни это, девочка». И я запомнила. С Максом мы дружим до сих пор, он продолжил работать у нас, когда его отец состарился, папа обеспечил садовника безбедной старостью, купив небольшой домик у моря. Макс был ему безмерно благодарен и работал на совесть. Никакой романтики в наших отношениях не было. Он научил меня кататься на мотоцикле, я же описывала ему расфуфыренных дамочек, с которыми мне время от времени приходится иметь дело. Он заливался смехом и просил подробности.
Со временем этот мальчик с глазами Бэмби вырос настоящим красавцем – пепельные волосы, загорелая кожа и темные глаза свели с ума не одну соседку, сколько раз они хотели его переманить, обещая огромные гонорары, но он отказывался. Хотя монахом не был: сколько девушек он затащил в постель, не счесть. Хорошо, что он живет в отдельном маленьком домике, иначе неловких встреч было бы в разы больше.
Я влетела на кухню и попала в крепкие объятия, от него пахло землей и солнцем. Запах детства. Широкие плечи, сильные руки, не парень – мечта! Потискав меня еще немного, Макс отпустил, усадил за столик, я со всеми поздоровалась, в ответ множество ласковых улыбок – я была любимицей, а они были моей семьей, а не просто служащими в доме, я часто приходила к ним по утрам. Родители уже привыкли, что я завтракаю отдельно от них. Мама давно смирилась, папа поощрял.
Риар проводил меня недоуменным взглядом. Жутко хотелось показать ему язык. Отвернувшись, я уселась как вчера (ну, удобно мне так, что я сделаю) и стала уплетать бекон, хлебцы с сыром и запивать это все кофе. Макс рассказывал, как очередная дамочка попыталась пролезть через забор, дабы добраться до него, но ее планам не было суждено сбыться, ибо возле забора появились милые собачки доберманы, и, оставив приличный кусок платья на заборе, дама вынуждена была удалиться. А Макс всю эту картину наблюдал из окна. Я брызгала кофе во все стороны от смеха и вытирала слезы. Представляю эту Джульетту недоделанную! Ой, не могу! Насмеявшись и наевшись, я попрощалась с ним и пошла за курткой. Меня остановил голос мамы.
– Милая, ты куда?..
Как будто она не знает, куда я. Вот уже который год я каждые выходные иду в одно и то же место. Я недоуменно посмотрела на нее – для склероза вроде рановато. Ах да! Намекает, чтобы я взяла с собой Ри. На минуту захотелось, честно, посмотреть на него, когда он будет прыгать с парашютом, но в последний момент я передумала. Он все-таки тоже заложник. Черт, мне постоянно приходится напоминать себе об этом. Риар смотрел на меня в ожидании. Спокойный такой взгляд. Нет. Не хочу. Это место принадлежит мне. Нечего ему там делать!
– Ты знаешь, куда я, – прорычала я. Надела куртку и наколенники,