из всадников-печенегов направил коня наперерез бежавшему Дарко и преградил ему путь.
Дарко показал ему уздечку, описал, какого коня он ищет.
Воин указал плеткой в сторону, противоположную от Днепра. Дарко побежал, куда ему было указано, но потом резко повернул в направлении реки.
Воин пристально посмотрел в сторону киевской крепости. Заметил там людей на гульбище, резко развернул коня, отыскивая глазами Дарко, но тот уже растворился среди осаждавших.
Воин громко и гортанно крикнул. Еще несколько печенегов вскочили в седла, вздыбили коней.
Дарко бежал между шатрами и повозками неторопливо, все спрашивая про своего коня.
Там, – указал плеткой первый воин, приметив отрока, и пришпорил коня.
Дарко уже выбежал из стана печенегов. Впереди блестела лента Днепра. Отрок оглянулся, увидел воинов, которые пытались проехать между повозками вслед за ним.
Дарко выбросил ненужную уздечку и, что есть силы помчался по склону к реке.
Над ним засвистели стрелы, послышался топот копыт.
Древний ворон взирал со своей высоты за этой погоней. Сверху было видно, как сокращается расстояние между всадниками и беглецом. Но и до воды Дарко было рукой подать…
– Давай, быстрей!.. Еще немного!..– громко переживал на крепостной стене Добрыня, прижимая к себе Владимира.
С точки зрения всадника-печенега: мальчишка, который был уже рядом, внезапно подскочил и исчез.
Вода бросилась навстречу Дарке и расступилась с множеством брызг.
Вода, где только что нырнул отрок, закипела от печенежских стрел.
Первый всадник-печенег поднял на дыбы коня перед рекой, закрутил головой, желая понять, где же вынырнет беглец.
Замер киевский народ на крепостной стене. Старики, женщины, дети пристально всматривались в речную гладь.
Крупно: глаза Владимира.
Дарко вынырнул далеко от берега, едва не задохнувшись.
– Спасены!..– взорвались криком киевляне на стене.
– Милый!.. Родной!.. – ревел Добрыня, размазывая слезы по своим щекам.
– Смерти нет!.. Смерти нет!..– зачем-то повторял Владимир.
Натянулись печенежские луки, засвистели в воздухе стрелы… Но было поздно, потому что Дарко снова нырнул.
А с того берега от ладей отделилось маленькое суденышко. Гребцы гребли, что есть сил.
Киевляне обезумели от радости: вверх полетело все, что можно. Все обнимались, целовались, смеялись и плакали.
В этой суете все забыли про Владимира, а он прислонился к стене и тихо повторял:
– Мы не умрем… Мы не погибнем…
Он не слышал криков, да и люди в его глазах расплывались, раздваивались. Все крутилось, перемешивалось, превращалось в круговерть…
Владимир закрыл глаза и заснул…
– Проснись, князь!.. – пробасил Добрыня,– Гонец приехал…
Восемнадцатилетний Владимир вздрогнул и с трудом открыл глаза. В шатре было темно, только тусклый огонек светильника выхватывал из мглы лицо заматеревшего