привела к рождению еще одного ребенка.
Уроки языка, появившиеся в его жизни, оказались не таким уж немыслимым делом, хотя раньше он даже представить себе не мог такого чуда терпения.
Второй сценарий. Как и его отец когда-то, он стал директором «завода». Его наигранный цинизм, желание все решать быстро и словно бы хирургическим путем привели к тому, что и производство касается режущих, колющих, пилящих предметов. В этот бизнес он попал случайно, впрочем, иных модальностей жизни он и не признает.
Видно, какой-то подростковый период в нем отзвучал, и он открыл материальный мир, у которого имеется фундамент и где есть люди, которые ходят на работу каждый день. Его дико увлек производственный цикл, и месяцы побежали. Он не ожидал, что жизнь подкинет ему такие блестящие игрушки, и даже испытал нечто вроде благодарности.
Неделя его, скорее всего, начинается каждый вторник (по понедельникам он принципиально не работает). Щупать острое, трогать сталь, взвешивать ее в руке, радоваться, что есть нечто не эфемерное, не исчезающее сразу, – вот его второй путь.
Третий сценарий – на грани неожиданного покоя и возросшей ворчливости (не худший способ выхода возбудимости и частых раздражений). Бросил работать в пятьдесят, рассказывая всем, что переработал минимум лет десять. Живет в Италии, недоволен соседями, но рад, что есть о ком рассказывать с доказательствами, какие они идиоты.
Иногда подрабатывает, но не слишком в этом нуждается. Принимает заказы на поиск странной недвижимости и адаптацию других в стране. Заодно и сам с удивлением наблюдает, как неплохо адаптировался. Трое сыновей, книги, которые дочитывает до трети, да и сам собирается писать. Уверяет, что не знает о чем, но валяющиеся кругом страницы вместо былых наматываемых километров сообщают обратное.
***
«Слон целиком», или целостный взгляд на случай
Кто-то должен быть рядом – присутствовать на соседнем сиденье, когда он ведет машину, неважно куда, зачем и сколько это продлится. Движение отряхивает с него тревогу. Управляя машиной, он управляет жизнью и собой – во всяком случае, пока едет.
Так же и в разговоре: главное – не останавливаться. Паузы если и есть, только для перехвата дыхания, фразы должны быть договорены, они как будто пилят воздух, разделяют сказанное на слишком внятные фрагменты: чтобы тупые поняли, ничто не потерялось, но главное – не выпасть самому.
Если как следует устать в дороге, то приходит возможность расслабиться, и тут отпускает – можно поесть, выпить более отрешенно, без рывков, окунуться во вселенную интернета, потом заснуть – под утро, скоротав ночь и тем самым заняв часть следующего дня.
Просыпаться тяжело, бессмысленность окутывает сразу. Опять образуется узкий коридор, где с одной стороны – встать не удастся, но так даже легче, может, это и есть долгожданный конец, а с другой – невидимая катапульта «надо» вышвыривает из теплой берлоги. Где-то между ними есть и «я опять маленький, можно еще поспать, все равно разбудят, но я не дамся им легко».
И