align="center">
Верста 7. За поворотом
– Мама?
Женщина степенно кивнула и проследовала мимо нас к Белогостю. Обвила старика своими точёными бледными руками и промолвила:
– Добро пожаловать домой, старый друг. Надеюсь, мои сыновья были не слишком грубы с тобой?
Старик недовольно вывернулся из объятий:
– Свой дом уберечь не смогли, так в моём хозяевами себя не чувствуйте, – вздёрнул подбородок и вприпрыжку, улюлюкая и крича что-то про пятна для мухоморов припустил по мостовой.
Женщина покачала головой и медленно развернулась к нам. Серый едва не плакал, не понимая и не веря, схватил меня за руку, сжал сильно-сильно.
– И тебя приветствую, юный волк. Ты найдёшь здесь кров и еду. Мы все – твоя семья и рады принять нового оборотня.
Самая прекрасная из всех женщин, кого мне когда-либо доводилось видеть, даже не прикоснулась к собственному сыну и, величаво развернувшись, скрылась за резными дубовыми дверьми.
По-детски наивное лицо Серого горело, как от пощёчины. Он с трудом разомкнул губы и прошептал в закрытую дверь:
– Я соскучился…
– Нет уж, я пройду!
Неуклюжий, больше похожий на медведя, чем на волка, оборотень мягко отстранил меня от прохода.
– Нет, не пройдёшь.
Я сделала очередную попытку:
– Нет уж позволь, друг мой.
Мужик устало перегородил ручищей-бревном коридор:
– Нет, не получится.
– Мне, знаешь ли, очень надо, – я попыталась поднырнуть, но снова наткнулась на преграду.
– Ежели надо, – гоготнул охранник, – так тебе до общего задка, а не сюда.
Общинный дом оказался огромным. Целый терем на два этажа! Как водится, мужам был заказан путь на женскую сторону, бабы же не совались на мужскую. Целый ряд комнатушек у самого входа выделили парам семейным, чтоб молодёжь не тревожили и к расспросам не побуждали.
И везде-то нам радовались, каждый норовил поприветствовать, развлечь беседой али угостить чем боги послали.
Плевать я хотела!
Где эта чёрствая гадюка? Уж я ей выскажу! Уж она у меня попляшет!
– Хозяйка почивать изволят, – зевая, сообщил медведеподобный, – будить не велено.
– А я ей колыбельную спою, – я пошла на таран, но только упруго отскочила от широченной груди (или всё-таки набитого брюха?).
– Не велено, – упрямо повторил мужик.
Я бессильно лягнула его. Охранник, не меняя скучающего выражения хари, опустил взгляд на сапог, медленно отряхнул его от пыли и ласково, но непреклонно, как заигравшегося щенка, развернул меня носом от двери. Ещё и шлёпнул пониже спины, дабы не мешкала.
Волчица непреклонно отстранила меня, взяла дело в свои лапы, заговорила моими устами:
– Брысь с дороги.
В ответ – гадкий оскал.
– Дважды повторю. На третий – ударю. Брысь.
Мужик похрустел кулаками и остался на месте. Я выпустила когти и приготовилась к драке.
– Радим, пропусти волчицу.
Самая