рядом, оба продолжали дело отца. Различия, безусловно, есть. Федор был эволюционером, Петровская реформа – пусть даже исторически необходимая, но все же жестокая революция.
Разумеется, есть разница и в масштабах преобразований. И в силу исторических условий, и в силу своего нездоровья, и в силу кратковременности своего правления, начинания Федора ограничивались, как верно пишет Сергей Платонов, «верхними слоями московского общества». То есть эволюционные устремления царя Федора (за исключением отмены местничества) не выходили за пределы Москвы и придворного мира, в отличие от Петровской реформы, изменившей всю страну.
Но если говорить о реформаторском духе, то именно Федор сумел первым подняться на принципиально важную ступень выше отца. Алексей Михайлович ни в чем не противодействовал новшествам, к которым стремились многие влиятельные люди из его окружения, даже сочувствовал им, но и не давал государственного благословления на проникновение в русскую жизнь новых европейских идей.
Царь Федор Алексеевич это благословление от своего имени, а, значит, и от имени государства, дал. И это, полагаю, самое важное, что произошло в годы его правления. Еще раз процитирую Платонова: «Слабый и больной Федор Алексеевич немного сделал в этом (реформаторском) направлении, но драгоценно то, что он личными симпатиями определеннее своего отца стал на сторону реформы».
Я бы сказал, намного «определеннее». Можно только пожалеть, что царь Федор Алексеевич правил Московским государством столь короткий срок. Если бы судьба отвела ему больше времени, не исключено, стране не пришлось бы испытать на себе позже всех тяжестей петровских времен. Перемены бы произошли, но не революционно, а эволюционно.
В любом случае царь Федор сделал все, что мог. Возможно, даже больше, чем мог, если вспомнить о его тяжелой болезни. А такое скажешь далеко не о каждом. О тех, кто правил нашим Отечеством, – тем более.
Никита и Акинфий Демидовы – первые русские «рудознатцы»
Так уж получилось, что Россия, столь богатая ресурсами, очень долго даже не ведала, что сидит на мешке с золотом. Еще меньше знала, как этим богатством воспользоваться. Первые достоверные сведения о горном деле появляются лишь в эпоху Ивана III, когда в бассейне Печоры случайно наткнулись на серебряные и медные руды. Только при Михаиле Романове в 1628 году на Руси появился первый завод для выделки железа, хотя и в данном случае слово «завод» большое преувеличение – куда точнее просто «кузница». Поэтому и дальше столь необходимое государству железо, не говоря уже о других металлах, привозили в основном из-за рубежа.
Часть чрезмерно патриотически настроенных историков и в этой области сотворила немало мифов, рассказывая о том, что уже в самые давние времена русские были чуть ли не главными экспортерами металла в Европу. Это далеко не так. А уж во времена Петровских реформ страна испытывала в этом смысле просто отчаянный голод. Амбициозные петровские планы потребовали