только после этого ее ноги, словно получив одобрение, открыли путь его бедру.
Очень грубо и твердо он вошел в ее тело и нарастающей быстротой движений довел избитое тело девушки до пульсации. Это чувство подарило ей эйфорию. Ланесс потянулся за спрятанным под кроватью небольшим кинжалом с перевернутой пентаграммой и поднес его к ее горлу. Она уже была в экстазе, в глазах читалась благодарность.
Ланесс приставил кинжал к упругой груди рыжеволосой и надавил. Кровь брызнула и испачкала торс Ланесса. Следующим движением он вонзил кинжал полностью, и зрачки рыжеволосой сузились.
Поднявшись с тела убитой, Ланесс завернул кинжал в черную ткань и спрятал его в сумку.
Скоро я всем докажу, что все, что они знают о Боге – ложь…
Еще пятнадцать человек повесились вчера ночью. Времена были тяжелые. С каждым днем тела погибших сектантов все чаще и чаще всплывали в новостных газетах. Вдобавок ко всему ланессиды активно пропагандировали свои догмы и предупреждали о неизбежных суицидах в будущем. Очевидно, страх бороздил просторы людских душ, однако никто не догадывался, что на самом деле было на уме лидера сектантов…
Ребенком Анар любил собирать сложные пазлы и решать математические уравнения для старших классов. Быть может, как раз поэтому мальчик был обречен на одиночество. Он вырос в небольшом мусульманском гетто в России. В те годы неонацисты часто нападали на мигрантов в районах, заселенными ими, разрушая местные рынки и торговые ряды. Отец Анара тоже работал торговцем и продавал в уличных палатках турецкую одежду, духи и даже сладости. Несмотря на доброжелательный нрав отца, однажды группа недовольных покупателей избила его до полусмерти и раскидала весь товар по улице. Именно с тех пор замкнутость стала отличительной чертой характера Анара.
Истинным мучением для него были школьные года. Анар увлекался литературой, с удовольствием писал эссе по русской и зарубежной классике, но учительница как будто не замечала стараний мальчика. После школы его часто преследовали расисты, громко выкрикивая «иммигрантская свинья», «черноголовый». Из-за всего этого он чувствовал себя неполноценным, но при этом не понимал, что он сделал не так и чем заслужил эту ненависть. Чрезвычайно болезненным для него было отношение школьного библиотекаря, который презрительно разглядывал книги, которые сдавал Анар. Библиотекарь разговаривал с ним подчеркнуто медленно, как будто тот не понимал русского языка, и тщательно следил за тем, чтобы случайно не коснуться руки мальчика, ясно давая понять, что не хочет этого, потому что он грязный.
Все это было нелегко, но со временем Анару удалось наладить отношения с одноклассниками, и те приняли его в свой круг. Однако время от времени он все же слышал от русских что-то вроде «мигранты мне не слишком нравятся, но ты – исключение, потому что ты на них совсем не похож». Упоминания о его неславянском происхождении регулярно всплывали в разговорах даже с самыми близкими друзьями. Как правило, это выражалось в виде дружелюбной шутки или безобидного замечания, но Анар каждый раз воспринимал