мне военные на глаза почти не попадались.
Часть маршрута пролегает через арабские поселения. Беднота. Мусор, грязь. Виднеются попытки наладить сельское хозяйство в пустыне при помощи допотопного инструмента. Малоуспешные. Водитель прибавил скорость: могут камнями забросать. Неуютно. Но присутствие в салоне вооруженных военных успокаивало.
Ближе к Иерусалиму у дороги стали появляться стоянки бедуинов. На первый взгляд – свалки мусора. Жилища эти кочевники сооружали из обрывков полиэтиленовых пакетов, клеенок-пленок, фанерок, обломков мебели. Ветер с расположенной выше оживленной трассы сушит вывешенные у «шатров» лохмотья… Зато передвигались бедуины на крутых внедорожниках – такие были припаркованы у каждого лагеря.
На одной из остановок в наш автобус сели два бедуина: бесформенная огромная тетка и щуплый старик. Женщина была одета в бурку, под одеждой точно что-то было спрятано: сумка? ребенок? На толстых пальцах – массивные золотые кольца, ярко-красный маникюр. Старик – будто ушибленный, контуженный; джинсовая жилетка поверх грязной белой европейской рубашки, невнятного кроя штаны (может, просто велики ему на несколько размеров), старые белые кроссовки из искусственной кожи.
От них плохо пахло. Чем-то спирающим воздух: чем-то жирным, масляным. Козами? От этого становилось дурно. Меня слегка мутило уже после скачек на повышенных скоростях по арабским поселениям, а как вошли эти двое, то подступила совсем мерзкая тошнота. Но я сдержался.
В остальном доехали без приключений.
От сужения Дороги Львиных ворот до выхода из самих ворот 70 метров. Их надо преодолеть в плотной арабской толпе. Начали.
Толкотня, крики. Толпа – в основном мужчины; женщины тоже есть, но они смотрят под ноги. Мужчины же, заметив нас, глядят в упор. Пристально, не моргая. Есть на что: мы единственные белокожие и светлоглазые вокруг, я выше всех на полголовы, Тина – девушка с коротко стриженной, непокрытой головой.
Буровящие взгляды со всех сторон. Глаза черные-черные. Я не могу расшифровать арабскую мимику, не понимаю, что выражают эти лица; прямой агрессии в нашу сторону нет, но на дружелюбие это точно не походит.
В ворота толпу засасывает как в воронку. Острые глаза, острые локти, острые плечи со всех сторон. Начинаю орудовать руками; держу Тину впереди себя. Вот уже и локтями работать не удается – давление такое, что руки можно держать лишь прижатыми к туловищу, лучше всего – к груди…
На следующий день осмотр достопримечательностей Иерусалима мы начали на горе Сион с могилы царя Давида. Находчивый и храбрый воин, олицетворение идеального царя, признаваемый тремя религиями пророк и просто красавец-мужчина! А гробница у него совсем скромная: занимает нижний, почти подвальный этаж здания. Туристов в тот час почти не было, зато заходили местные иудеи помолиться. Спокойно и без праведного надрыва, по-домашнему.
Непосредственно над могилой Давида, на втором этаже, – Сионская горница, место прощальной пасхальной трапезы. Сюда уже успели набежать экскурсанты. Но зала вместительная – классическая готика, строилась