ему удалось выяснить, куда именно отправились драгоценные детали. Не теряя времени, он последовал за ними, сумел перехватить их буквально перед заслонкой плавильной печи и выкупил – вдвое дороже, чем стоил лом, но в тысячу раз дешевле, чем обошлись бы готовые изделия. Впоследствии шарниры были вывезены в СССР и использованы по назначению.
Этой своей операцией Нобиле не без оснований гордился:
…Система шарнирных узлов не была изменена. Эти узлы были нам присланы из Италии… <…> Они изготовлены из никелевой стали, обладающей большой прочностью. Цена этих узлов очень повышена – почти 50 руб. золотыми на 1 кгр., но благодаря удачной комбинации мы сумели их заполучить за 5 коп. килограмм. Комплект этих узлов почти весь находится в наличии, остаётся только проверить эти узлы. Проверка произойдёт в наших мастерских на Долгопрудной. Преимущества шарнирных узлов – большие, в особенности если брать во внимание сборку. Кроме этих преимуществ, эти узлы необходимы для частей кормы и носа[72].
Благодаря настойчивости итальянского консультанта Дирижаблестрой выиграл время, а частичка итальянского N-6 всё же поднялась в небо, встроенная в конструкцию советского дирижабля.
Тонкие линии чертежей
Набор чертежей и данных по кораблю 18500, который привезли с собой итальянцы, позволил избежать повторений на начальном этапе, но дальше пришлось развернуть полноценное проектирование, как бы ни хотелось дирижаблестроевскому начальству считать это «только восполнением отсутствующих детальных чертежей». Конструкторское бюро под руководством Нобиле приступило к этой работе осенью 1932 года.
Уже тогда в дирижаблестроении проявился разрыв между планами и возможностями, который останется его хронической болезнью во все последующие годы. Руководство Дирижаблестроя жаловалось на «чрезвычайно большие затруднения… обусловленные отсутствием фондируемых материалов[73], необходимых для производственных процессов, неукомплектованностью инженерно-технической и рабочей силой, отсутствием пригодного для производства помещения, некомплектностью технического и машинного оборудования и, наконец, отсутствием собственной моторной базы для строительства дирижаблей»[74]. Однако вместо того, чтобы сконцентрировать усилия и ограничиться двумя-тремя проектами, на Долгопрудной одновременно занимались множеством разнообразных дирижаблей.
Помимо решения текущих практических задач, конструкторские силы отвлекались на разработку концепций аппаратов, о производстве которых в ближайшие годы речь не могла идти в принципе. Одним из них, например, был корабль, весьма сомнительный даже чисто теоретически: объёмом в 100 тыс. кубометров, неслыханно огромный для полужёсткого типа, он задумывался как «стратосферный» – с высотой полёта 4,6 километра и потолком в 11 километров. Непонятно, шли ли подобные эксперименты на пользу молодому советскому дирижаблестроению.
В