регион исключительно летом. Однако в его книге также прослеживается дуалистичный подход, только он не поэтический, как у названных выше авторов, а скорее цивилизационный, в котором относительно культурное Поволжье противопоставлено дикому Южному Уралу (точнее, той его части, которая не затронута цивилизацией) и представляющему собой смесь варварства и цивилизации уральскому казачеству. И все же Россия в описании П. Лаббе – страна весьма традиционная, с едва пробивающимися сквозь плотный слой архаики отдельными островками модернити, которые сами все пронизаны традиционализмом. Вместе с тем, оценивая ее в своей, «цивилизованной» системе координат, автор делает это с большим уважением: период франко-русского сближения сказался на творчестве П. Лаббе в полной мере.
Значительная часть книги посвящена описанию поездки к башкирам современных Ишимбайского и Альшеевского районов Республики Башкортостан[12]. Если до этого автор в основном наблюдал жизнь с палубы парохода, то теперь, свернув с широкого тракта, слез с тарантаса и углубился в местность, которую редко посещали путешественники. Архаичность башкирского мира, описанного П. Лаббе, подчеркивается и старинным способом путешествия по нему, применявшимся только в XVIII в.: верхом или на повозке. Сам автор вряд ли осознавал (как будет показано ниже, труды предшественников, как французов, так и русских, посещавших эти места, ему были, скорее всего, неизвестны), что попал не просто в другой мир, но и в другую эпоху, к башкирам времен Екатерины Второй, ставших объектом описаний путешественников эпохи Просвещения, а его путешествие в Башкирию и по направлению, и по способам перемещения сильно напоминало академические экспедиции на Урал в XVIII в.
Дискурс описания уральского пространства в те годы, во времена поездок П. Палласа и И. Лепехина, «определялся самым тесным взаимодействием путешественника с окружающим ландшафтом. Путешествия этого типа наполнены тактильными контактами. В них преобладает ощущение тесноты пространства, его плотности и труднодоступности. Лес вдоль дорог стоит стеной… Плотность контакта с окружающим миром проявляется также в спонтанном этнографизме путевых записей: путешественник останавливается у местных жителей, включается в их быт, становится свидетелем их обрядов. Тесный контакт с культурой коренных народов приводит и к знакомству с национальной кухней. В образ пространства начинают проникать вкусовые впечатления путешественников»[13]. Все это мы наблюдаем и в описании путешествия П. Лаббе к башкирам. Он обращает внимание читателя на дремучий лес, через который только и можно попасть в неведомую полукочевую культуру[14], на труднопреодолимые горные массивы, на постоянные препятствия-границы в виде рек, на непривычные для европейца блюда, которые есть противно, но приходится. Триединство горы, леса и реки, определяющие специфику уральского пространства[15], проявляется в описаниях П. Лаббе в полном объеме.
П. Лаббе,