вырабатывает диавольский ток».
«Рассуждение мы приобретаем в самую последнюю очередь. Рассуждение – венец добродетелей, и этот венец Бог даёт подвизающимся в конце их поприща. Нам надо стараться жить в согласии с заповедями Божиими, а Он даст то, что нам необходимо для спасения души».
«Необходимо рассуждение: кому можно, а кому нельзя желать „доброго покаяния!“ [29]. Когда ты желаешь „доброго покаяния!“ какому-нибудь „доброму христианину!“ за душой у которого есть несколько добрых дел, то он может посчитать это оскорблением. „Что он на меня несёт? – думает этот человек. – Я что, преступник, раз он мне желает доброго покаяния?“ А на самом деле покаяние необходимо каждому из нас для спасения».
«Лучше уж быть транжиром, чем скупцом. Если я буду экономить, то всё равно просчитаюсь. Для того чтобы мне хватало лукума, которым я угощаю посетителей, мне надо было бы разрезать имеющиеся у меня кусочки лукума на более мелкие. Ну, тогда мне бы лукума надолго не хватило. А когда я начал просить посетителей взять ещё по кусочку, то увидел, что лукум не заканчивается. Однако главы семейств должны экономить и не быть расточительными, чтобы помочь своим детям».
«Когда человек достигает такого состояния, что он хочет чем-то возгордиться, но не может, – это истинное и совершенное смирение».
«Любовь не утомляет».
«Люди становятся похожими на роботов. У них исчезает способность к суждению. Пройдёт немного лет, и способность суждения останется только у тех, кто занимается исследованиями. Прочие будут подобны машинам».
«Мы не виноваты в злых помыслах, которые к нам приходят. Мы виноваты, только если их принимаем. Иначе что же получается: они нас беспокоят – а мы ещё и виноваты?»
«Бог даёт нам рассудок, чтобы мы возросли до состояния безрассудства».
«Я сошёл бы с ума от тех вещей, которые вижу и слышу, если бы не относился ко всему с тем помыслом, что последнее слово остаётся за Богом».
«Основание духовной жизни – добрые помыслы».
«Когда дети вместе с родителями уходят на Святую Афонскую Гору, то это делает честь и тем и другим».
«В румынском скиту жил один послушник-румын. Этот человек никогда не говорил „нет“. Любой насельник монастыря, когда ему нужна была помощь, звал этого брата, и тот шёл, чтобы никому не сказать „нет!“ – так он понимал послушание. Однажды вечером он сел на приступочку возле храма, выбившись из сил. И наступил конец. Он умер. Когда отцы увидели, что он мёртв, они начали говорить:
– Слушай-ка, вот только десять минут назад он помогал мне в саду.
– А я час назад брал его на море вытаскивать сети.
– А совсем недавно этот брат помогал мне в пекарне… Тогда все поняли, отчего умер послушник. Конечно же, послушник пошёл на Небеса, но вопрос в другом: как потом монастырские начальники будут давать ответ Богу?»
«Однажды я посетил старенького монаха, жившего по соседству.