делила с ним всю еду и умерла от истощения. Его определили в детский лагерь, который впоследствии был освобождён американцами. Попав в Америку, Давид был усыновлён очень богатой, но бездетной семьёй из Орегона. Рос он в достатке и получил хорошее юридическое образование. После смерти приёмных родителей унаследовал и возглавил их серьёзный бизнес. На этом он не остановился – пошёл в политику и со временем стал конгрессменом. Постоянно участвовал в различных благотворительных акциях, в том числе по охране окружающей среды, и добился там больших успехов, продвинув в конгрессе закон о мерах по защите флоры и фауны. Серьёзно занимался благотворительностью, оказывал серьёзную финансовую помощь районам, пострадавшим от различных бедствий, а также не раз оплачивал дорогостоящие операции для людей, оказавшихся в беде и неспособных оплатить лечение.
Все эти годы он помнил о Якове, но будучи ребёнком он не знал, точнее, не запомнил их фамилии. После войны он готов был искать Якова, но, кроме имени, он не знал больше ничего, да и отношения между двумя странами нельзя было назвать хорошими. Ему не раз говорили, что своими поисками он рискует отправить брата в Сибирь: КГБ не очень любит, когда у граждан СССР есть родственники за границей – тем более в США. Он сотни раз представлял себе эту встречу и даже один раз уже был в Москве, но среди людей брата он тогда не увидел. Давид верил, что однажды они встретятся, чтобы никогда больше не разлучаться.
В Советском Союзе так не думали. Тогда были специальные органы, ответственные за своих граждан. Они были наделены правом решать, что советскому человеку хорошо, а что ему нельзя!
Благо в это время все «наверху» уже понимали, что «папа» долго не протянет и его место займёт следующий. Кто этот следующий? Трения были нешуточные. Это никогда не выставлялось напоказ, но в ходе междоусобиц побеждал один клан или другой. Вердикт выносился как решение партии и народа. В пору таких склок и подал прошение о воссоединении с братом Давид. Уж не знаем мы и не узнаем никогда, сколько и кому он предложил, но предложил точно и… точно не отказались. Многие в политбюро понимали, что рано или поздно власть рухнет. Надо было готовить пути к отступлению, а точнее – к эвакуации. Вот и пригодилось заманчивое предложение. Тем более, что евреи уезжали по своим каналам и в Израиль, и в США. Проблема нарисовалась другая. Дядя Яков не хотел оставлять Влада. С бабушкой взять мальчика он не мог. И усыновить не мог – потому что опекунство перешло к бабушке. Да и для усыновления надо, чтобы семья была полной. На сколько хватит бабушки, знают лишь на небесах. Похоже, ненадолго… Надо что-то придумать.
Однажды после обеда дядя Яков пришёл в дом Роговых. В руках он держал увесистый пакет – это были документы на выезд. Радоваться или горевать, он не знал. С одной стороны, мечта жить с братом, с другой – Влад с бабушкой. Он попросил их сесть на диван, а сам поставил стул напротив, но от волнения так на него и не сел. Явно нервничая, он начал:
– Милые мои, хорошие! Я сегодня получил разрешение уехать к брату.
– Ура-а-а! –