считаешь, это нормально – часами торчать на кладбище?
– Мам, ну послушай, это же его личное время, что хочет, то и делает. Кому он мешает?
– Ты его еще и защищаешь! Оба вы хороши! Он тебя таскает на кладбище и разглагольствует там посреди надгробий, прости Господи!
– Ну и что?
– А то, что беспокоить мертвых не к добру. Их надо оставить в покое, – встрял Конрад, всегда готовый утопить ближнего.
– Конрад – кретин! Конрад – кретин! – заорал я и врезал ему по башке.
Мы покатились по полу. Отец решил дождаться, когда братец даст мне сдачи, а уж потом стал нас разнимать. Ждал он, однако, не долго, чтобы не дать мне времени как следует отлупить Конрада.
– А ну тихо, сорванцы, не то я сам надеру вам уши. Конрад прав. Таскаться по кладбищам – не к добру.
Отец выпустил облако сигарного дыма, надсадно закашлял и добавил:
– Что, мало других мест для разговоров? Кафе, парки, спортивные клубы… Кладбища – для мертвых, а не для живых.
– Но пап…
– Мишель, ты меня уже достал. Хватит умничать, или схлопочешь.
Я только что получил пару оплеух и захныкал, чтоб избежать новой затрещины.
– Ну вот, оказывается, умеешь плакать, когда хочешь, – насмешливо заметил отец.
Конрад сиял. Мать приказала мне отправляться к себе в комнату.
Вот так я начал понимать, как устроен мир. Надо оплакивать мертвых. Слушаться родителей. Соглашаться с Конрадом. Нельзя строить из себя умника и слоняться по кладбищам. Надо выбирать нормальных друзей. Самоубийство – наследственная и, возможно, заразная болезнь.
В полумраке комнаты, с соленым привкусом слез во рту, я вдруг ощутил себя совсем одиноким. В тот вечер – щека еще горела от пощечины – я пожалел, что не родился в мире, где было бы не так много ограничений.
16. Сколько весит перышко
– Покойник должен пройти сквозь врата царства мертвых, спастись от водяных чудовищ и летучих демонов. Тогда он вновь предстанет перед Осирисом, верховным судией, в подчинении у которого сорок два божества. Во время исповеди умерший должен доказать чистоту своей души. Он сообщает, что не грешил при жизни, и говорит так:
Я не творил беззаконий.
Я не причинил насилия ни одному человеку.
Я не произносил лжи.
Я не изрекал богохульств.
Я не притеснял бедняков.
Я не совершал богопротивных деяний.
Я не очернял раба в глазах его хозяина.
Я не прелюбодействовал посреди священных мест.
Я не страдал от голода.
Я не заставлял других плакать.
Я не убивал.
Я не приказывал убивать.
– А он может говорить что хочет? Врать, например? – спросил я Рауля.
– Да. У него есть право лгать. Боги задают ему вопросы, а он их обманывает. Однако задача не очень проста, потому что богам многое известно. Это вообще для них обычное дело.
– А потом?
– Если он пройдет это испытание, то начнется