он не достался никому.
На все Нинины упреки Варя отвечала блуждающей глупой улыбкой. Антонина так и не добилась от нее, чтобы она попросила у Лины прощения.
…Уже много лет спустя Нина узнает, что Варя так же подло поступит со своим парализованным отцом, бросив его, беспомощного, на попечение добросердечной соседки…
Оклик второй
Взросление
Приступив первого сентября к работе в музыкальной школе, Нина не подозревала, какими трудными окажутся эти годы. Она работала по двенадцать часов в день, а раз в месяц под воскресенье садилась ночью в поезд, чтобы утром быть на курсах повышения квалификации. Выспаться не было никакой возможности. Какие уж тут встречи с сокурсниками? Иногда под монотонную речь какого-нибудь преподавателя голова ее бессильно падала на стол, и она, испуганно встрепенувшись, оглядывалась, не заметил ли кто ее неловкости? В понедельник на работе она с трудом досиживала урок с последним учеником и только одна мысль владела ею, скорее добежать до дома, умыться, и спать, спать, спать…
После одной такой бессонной поездки Нина еле отработала день, и дома сразу завалилась в кровать. Проснулась среди ночи, а, может, это была совсем не ночь, а только вечер, и услышала в соседней комнате перепалку родителей, кому полоскать выстиранное белье. К тому времени Вихровы переехали в отдельную двухкомнатную квартиру с водопроводом, газом и дровяной колонкой в ванной комнате. Мать говорила, что она устала, что отец должен доделать работу. Отцу, видимо, тоже не хотелось бразгаться в ванной, и он советовал матери разбудить Нину. Нине тоже не хотелось прерывать свой сладкий сон, и она сделала вид, что не слышит этого разговора. Мать все-таки жалела ее. Отец с неохотой пошел в ванную, а потом с ворчанием развешивал в коридоре мокрые простыни.
Когда же через два года Нина окончила курсы, и у нее появилось немного свободного времени, то поняла, что девать его некуда. Общества в городе не было никакого, приличных неженатых молодых людей тоже не наблюдалось, и Нина по вечерам стала осваивать вязание на спицах. Первые собственноручно изготовленные изделия демонстрировала на работе. За пристрастие к ажурным рисункам она прослыла большой модницей. Школьный завуч Тамара Кудряшова, девушка умная, язвительная на язык, познакомила Нину с творчеством Марины Цветаевой. Сборник запрещенных стихов, неведомо откуда взявшийся у Тамары, перевернул Нинино представление о поэзии. До этого дня вся поэзия была для нее в словах: «Партия наш рулевой».
Она стала много читать. Для нее открылись великие тайны русского языка. Тонкие сплетения слов в стихах великих поэтов как-то особенно остро замечались ею, вызывая в пробуждающейся душе восхищение. Ухо стало чувствительным к неправильным оборотам речи, которые она постоянно слышала в родном городе. Народные песни с уханьем и подвыванием, слышимые Ниной в праздничные дни, стали раздражать ее, как