дочерьми. Элен возразила что это не ответ, откуда ей знать как он ведет себя с невоспитанными глупенькими дочерьми, если она, насколько ей известно, его единственная дочь и к тому же очень воспитанная и умная. Да, я очень воспитанная, согласилась сама с собой Элен и продолжила:
– А впрочем я догадываюсь. Вы, конечно, уверены что достойны гораздо большего чем председательствовать в суде какого-то захолустного городишки, в компании непроходимо глупого священника и пьяницы-мэра, разбирая бытовые, примитивные до пошлости, дрязги каких-то сиволапых лесорубов и свинопасов, не так ли?
Судья усмехнулся. Несколько оцепенело.
– Господь всемогущий, тебе же всего лишь шесть лет. Мне даже страшно представить какой ты будешь, когда станешь взрослой женщиной. Как же ты собираешься жить среди людей, если видишь их насквозь?
– А я буду жить среди хороших людей.
Судья снова усмехнулся.
– Где же ты их найдешь?
– А разве вы таких не встречали?
Мастон Лург отрицательно покачал головой.
– Нет. То есть конечно человек может казаться сколь угодно приятным и милым, добродетельным и благородным, но копнешь поглубже и вся эта хорошесть тает как вата в огне. Там, внутри, в глубине живет всё тот же коварный и эгоистичный хищник с темными безжалостными глазами и алчным ненасытным сердцем. И вся разница в людях лишь в том насколько много у этого хищника силы и отваги, чтобы взять всё что ему хочется. Но я понимаю что для шестилетней малышки вполне нормально не видеть в людях этого хищника.
Элен откинулась на кожаную спинку сидения. А он кажется любит поговорить, решила она. Резонер. Она видела и по лицу и по ауре судьи что тот получает удовольствие от беседы и ей это не нравилось. Она определенно не желала доставлять своему похитителю хоть какие-то приятные эмоции.
– Скажите, господин Лург, а почему вы уверены что я буду работать на вашего начальника и честно говорить кто лжет, а кто нет? – Спросила она уже откровенно насмешливо.
– Потому что мы заставим тебя, – просто ответил судья и у Элен испуганно ёкнуло сердце от этой простоты.
– Ты ведь, я думаю, понимаешь, что позже мы вполне можем узнать солгала ты нам или нет, – продолжил Мастон Лург очень спокойно и неторопливо. – И тогда за каждый такой случай у тебя на глазах будут отрезать голову котенку или щенку. Или пороть до кровавого месива какого-нибудь бездомного ребенка.
Судья посмотрел в глаза девочки и улыбнулся.
– Ты ведь видишь что я говорю правду, не так ли?
Страх, который вроде бы отпустил ее, снова вернулся. Элен вжалась в спинку сиденья. Этот человек действительно говорил правду. За страхом пришел гнев и даже ненависть. Этот представитель рода человеческого был отвратителен ей. Но страх был сильнее. Он коробил, унижал и застывал в горле мерзким осклизлым комом. Элен опустила глаза. Но она подумала об отце, о мисс Уэйлер и словно почерпнув у них силу противиться страху, снова взглянула