любишь меня? Да? – он пытался разнять веки, глянуть в её лицо.
– Эх-х… – пальцы откинули ему волосы со лба. – Дурачок ты… Люблю, да. Только живи! Слышишь? Живи!
Он целовал солёную щёку и слушал прерывистое дыхание. Всё вокруг тихо вращалось и звенело. Маленьким мальчиком кружился он в траве и нескончаемо падал.
Серая земля раскачивалась, прыгала под ногами. Они куда-то шли. Долго, долго, долго. Навстречу плыл бесконечный тротуар. Её рука иногда касалась лица, и надо было двигаться, чтобы она не исчезла.
Тёплый душный воздух с силой рвался навстречу… Перед глазами плыло множество ламп… В полупустом вагоне стыли на скамьях, качали головами призраки. Она одна была живая. Чтобы не умереть, он прижимался к её плечу и вдыхал душистый запах – так пахла жизнь. Совсем близко были искрящиеся волосы, а лицо ускользало от взгляда, лишь светился голубой небосвод глаза и на нём сияло черное солнце зрачка.
– Ужас, как тебя обсадили. Глаз открыть не можешь.
– Хорошо c тобой… Кто ты?
– Никто. Просто хочу, чтобы ты жил. Чтобы любил. Сильно-сильно! – звучал спасительный голосок.
– Я… – пытался он ответить и мотал головой, прогоняя тяжёлую тьму:
– Ты любишь? Хоть кого-нибудь?
– Люблю… Она ушла, креза-нулась… – прикушенные губы не ощутили боли.
– Она вернётся, увидишь.
– Тогда я умру. С ней вместе.
– Что ты несёшь? Любовь – это жизнь.
– Ты другая, из чудесного мира. Где не живут.
– Нет, самая обычная, проще не бывает… – рука опять ласково скользнула по волосам.
– Ты – другая… – замер он. – Тебя легко любить.
– Что ты знаешь обо мне? – она прижалась к его щеке и заплакала. – Я сама гибну. Никто не поможет. Никого нет. Только ты вот встретился. Как увидела… О, Боже! – голос прервался. – Мне нужно выходить! – девушка с силой сжала его руку. – Тебя и оставить нельзя!
Спустя немыслимо долгий миг он услышал:
– Ты говорил, тебе до Свиблово. Да? Это по прямой. Доедешь? – она трясла его плечо. – Скажи!
– А ты?
Его перебил голос женоробота:
– Осторожно, двери закрываются!
– Держись! Я… – крик девушки оборвался.
Невероятным усилием он открыл глаза, но в бесконечном вагоне не увидел никого. Пальцами ударился в сомкнувшиеся стёкла, пол под ногами дрогнул и поднялся стеной.
Если прижаться лбом к холодным обоям, боль в голове слабела. Тогда он пытался вспомнить, как она появилась и как исчезла. Ловил мерцающие проблески, словно искал потайной вход в память, в обратное время:
– Неужели она была?
Не закрывая глаз, чтобы не хлынули в голову кошмарные видения, он смотрел в потолок и не мог ничего понять.
– Даже сейчас в ушах этот голос… Нет, реально глючит. Докатился, идиот.
Он сжал лицо рукой. Опять послышалось: невидимые губы шептали те же слова.
– Со мною, правда, что-то случилось… Только потому я живу. А должен был умереть. Проклятье, самое важное забыл! – проносилось в голове. –