двойной. Но я тоже должен вас предупредить, что непременным условием является строжайшая конфиденциальность. Нас ни в коем случае никто не должен увидеть вместе. Даже о нашем знакомстве никто не должен догадываться. Вот с учетом всего этого и скажите мне, где и когда мы можем встретиться?
Голос звонившего был властный, привыкший командовать, а его обладатель, судя по тону, привык, что эти команды немедленно и в точности исполняются. Простому смертному Журавлев мой номер, естественно, не дал бы, да и обещание двойного тарифа несколько примирило меня с необходимостью работать, поэтому я спросила:
– Откуда вы звоните и где находитесь?
– Из телефона-автомата в центре.
– Хорошо. Запоминайте адрес, – я назвала ему адрес бабушкиной квартиры, которую обычно использую как конспиративную. – Там домофон. Сможете прийти туда через час?
– Да, но это сократит время нашей встречи, а она у нас пока может быть только первой и единственной. Нельзя ли побыстрее?
– Тогда единственный вариант – встреча у меня.
– Я знаю ваш адрес, представлюсь слесарем. И очень прошу: не удивляйтесь моему виду. Я буду у вас через десять минут.
Он повесил трубку, а я призадумалась – да уж! Странного клиента послала мне судьба в лице Журавлева, который был не только генеральным директором холдинга «Тарасовстрой», но и самым крупным его акционером, так что простому смертному мой телефон не дал бы – он с ними просто не общался. Но что же такого страшного могло случиться у этого человека? А, судя по его напряженному тону, случилось действительно нечто из ряда вон. Но гадать было некогда, я кое-как, быстренько навела в комнате порядок и по-шла в кухню. Там было уже тепло, я включила электрочайник – с мороза чай или кофе будут клиенту очень кстати, поставила на стол чашки с блюдцами, блюдо с печеньем и пепельницу на всякий случай. Не успела я закончить, как зазвонил домофон и все тот же мужской голос сообщил мне, что пришел слесарь.
Я заранее открыла дверь на лестничную площадку, чтобы не терять время, остановился лифт и из кабины вышел классический слесарь отечественного розлива. На нем были неновые утепленные куртка с поднятым воротником и штаны, заправленные в валенки с обливными галошами, какие когда-то носили заключенные колоний на Севере. На голову была надета старая шапка из овчины, «уши» которой были опущены и даже завязаны под подбородком, что было совершенно естественно при таком-то морозе. Только вот не ароматизируют как-то российские слесари «Армани», от них по большей части совсем другой запашок идет.
Я молча посторонилась, пропуская этого странного визитера в квартиру, он прошел и, не сказав ни слова, начал разоблачаться: под курткой оказался пиджак, по самым скромным прикидкам, от Кардена, да и рубашка с галстуком были не производства фабрики «Красная швея», что говорило о высокой степени платежеспособности клиента. Но вот, когда он снял шапку и повернулся ко мне, я впала в ступор, и он, все правильно поняв, заметил:
– Вижу,