в новом мире; но с другой стороны, таинственное прошлое помогло ему стать неплохим кандидатом. Считалось, что он и Антонов могут обеспечить самое действенное устрашение.
– С точки зрения обывателей, идеальный Держатель Меча должен устрашать Трисолярис, не устрашая Землю. Поскольку такое невозможно, люди предпочтут того, кого не боятся сами. Вы их не пугаете; вы не просто женщина, вы в их глазах – ангел. Эти неженки даже наивнее детей нашей эры; они видят только то, что лежит на поверхности… Послушайте, они считают, что дела идут просто замечательно и с Трисолярисом вот-вот установятся мир да любовь. Устрашение уже не настолько необходимо, поэтому они хотят, чтобы «красную кнопку» держала рука понежнее.
– А разве это не так? – спросила Чэн Синь, раздраженная неуважительным тоном Хопкинса.
Гости переглянулись, но не ответили. Казалось, что их взгляды стали еще мрачнее и холоднее. Стоя в их окружении, Чэн Синь почувствовала себя как на дне колодца. Ее охватил озноб.
– Дочка, обязанности Держателя тебе не по плечу, – заговорил самый старый из кандидатов, ему было шестьдесят восемь. До гибернации он служил на посту заместителя министра иностранных дел Южной Кореи. – Ты новичок в политике, еще молода, не способна мгновенно разобраться в ситуации, да и по складу характера не подходишь. Все, что у тебя есть, – это доброта и чувство ответственности.
Наконец высказался последний гость, опытный адвокат:
– Я не думаю, чтобы вы желали занять пост Держателя. Вы ведь наверняка знаете, чем придется пожертвовать.
У Чэн Синь не нашлось ответа. Она лишь недавно узнала, какие испытания выпали на долю Ло Цзи в Эру Устрашения.
Когда кандидаты ушли, АА обратилась к Чэн Синь:
– Не думаю, что существование Держателя Меча можно назвать жизнью. Это же самый настоящий ад! Зачем такая радость людям из прошлого?
– Кое-кому из Общей Эры просто не терпится зажать в руке судьбу человечества и еще одной расы. Некоторые всю жизнь кладут на завоевание такой власти, просто одержимыми становятся.
– И ты тоже?
Чэн Синь смолчала. Простых ответов больше не существовало.
– Нет, это же надо быть таким злобным, таким подлым, таким… – АА говорила об Уэйде. – Ну совсем рехнулся!
– Он не из самых опасных.
И это было правдой. Уэйд не очень-то старался утаить свою порочность. АА и ее современники даже представить себе не могли, под сколькими маскировочными слоями люди Общей Эры скрывали свои подлинные чувства и намерения. Кто мог сказать, что кроется за бесстрастными, холодными личинами шестерых кандидатов? Возможно, один из них – новая Е Вэньцзе или новый Чжан Бэйхай? А что, если они все такие?
Чэн Синь поняла, что этот прекрасный мир так же хрупок, как красивый мыльный пузырь, плывущий сквозь заросли терновника. Одно касание и его больше нет.
Через неделю Чэн Синь приехала в штаб-квартиру ООН на церемонию передачи двух планет в системе звезды