из полка и отдал свою объяснительную. Как выяснилось этот прапорщик сидел в курилке, когда мимо проходил рядовой автороты Шпистер.
«При этом, – писал прапорщик, – рядовой Шпистер был в нетрезвом виде, громко матерился и не реагировал на замечания старших. Когда я подошел и сделал ему замечание, рядовой Шпистер обругал меня матерными словами и угрожал ударить. В это время мимо проходил капитан Косых, после чего рядовой Шпистер заплакал и стал просить извинения».
– Все ясно! – сказал я прапорщику. – Мы разберемся с ним, он будет наказан.
Прапорщик, словно ожидая еще чего-то, помялся, и нерешительно отошел. Я вызвал к себе рядового Шпистера. Тот вскоре прибыл в грязной, полинялой техничке, брюки были заправлены в кирзовые сапоги, покрытые толстым слоем пыли. Под глазом у Шпистера наливался большой синяк.
– Ну что, Шпистер, – спросил я строго, – опять за старое? Пьянствуешь, сачкуешь? Откуда синяк?
Шпистер, как все старослужащие, оказался сообразительным.
– Товарищ старший лейтенант, был на страте и решил пройтись по трубе подачи топлива. Поскользнулся и упал глазом на задвижку, – говоря это, Шпистер теребил пилотку в руках. Но вид у него был плутовским, он говорил мне: «Замполит, ну мы же с тобой все знаем. Хорош ломать комедию!»
– Придется отправить тебя в Азовск. Там, голубчик, с тобой быстро разберутся и приведут в норму.
– Ну, товарищ старший лейтенант, я больше не буду, – совсем как ребенок, стал канючить Шпистер, – ну товарищ старший лейтенант…
Я его понимал: многим солдатам нравилось жить в полевых условиях больше, чем в Азовске. Здесь было больше свободы, не так строги командиры. Рядом, всего в нескольких километрах находились станицы и хутора, где всегда можно было найти разбитных одиноких казачек. К ним бойцы бегали в самоволки, а то и ездили на машинах прямо с полетов.
– Ладно, Шпистер, последнее китайское предупреждение. Ты все понял?
– Так точно, товарищ замполит!
– Не замполит, а старший лейтенант. В армии, Шпистер, обращаются по званиям, а не должности. Иди и передай старшине, что у тебя три наряда вне очереди.
Я закурил, выпуская дым в форточку. В соседней комнате Наталья выписывала путевки, потом встала и, опершись на локти, принялась что-то читать в бумагах, лежавших у нее на столе. Сквозь щель приоткрывшейся двери мне был виден ее тугой зад, обтянутый светло-голубыми брюками авиационной технички. Я услышал, как хлопнула дверь, и появился прапорщик Приходько, который направился к баку с питьевой водой.
По дороге, он шутливо заметил:
– Наталья, не стой так!
– А что? – спросила девушка, не поворачивая головы и продолжая что-то рассматривать на столе.
– Не стой, – хохотнул Приходько, – а то привыкнешь!
– Дурак! – вспыхнула Наталья.
Я в это время вошел в комнату и добавил:
– Все бы вам опошлить, товарищ прапорщик.
Вова Приходько усмехнулся и, сделав