Вот это предыстория. А следующее было вот что. Нас было человек 10 журналистов, которые сопровождали его на Кубу. Там были и «Известия», и «Правда». «Огонек» – скромный журнал, но тем не менее, значит, фотографии… Все наши вожди любили, чтобы фотографии были на обложке, в цвете, и не только на обложке и так далее, и так далее. А я, как я уже вам сказал, и снимал, и писал. У него в программе посещение Эрнеста Хемингуэя. Это мы все знаем. И мы мечтаем все, что пойдем вместе с ним, и увидим живого классика. Для меня он был вообще кумиром. Я читал все его, в том числе и «По ком звонит колокол», который у нас еще не издавался. Я вам сейчас покажу, у меня вот ту на полочке, я Вам покажу, как был издан «По ком звонит колокол» впервые. Сейчас. Для служебного пользования он был издан, для самых верхов, но это было чуть позже уже.
До, вот, 60-го года, в общем, и «Зеленые холмы Африки», и «Иметь и не иметь», «И восходит солнце». Все это было. И «Старик и море», конечно. Все это было переведено. Все это было издано. А не был издан только «По ком звонит колокол». Но это его… одна из его важнейших работ. Конечно, «Прощай, оружие!», все это как… Все это было. Я все это читал. Он для меня был полным кумиром. Ну, вообще, в 50-е годы и 60-е годы Хемингуэй был светочем. Вы знаете, мне трудно даже сказать почему, может быть сказывался его стиль мужественный. А может быть, я склонен думать, что я прав. Главное, что было, он был, как нам казалось, и это было справедливо. Он был абсолютно искренен, абсолютно правдив. И это подтверждалось тем, что все его герои, они сливались с ним как с личностью. Понимаете? Очень часто ведь мы знаем, что герои произведений никакого отношения к автору не имеют. Автор обычно снабжает их теми чертами, которых ему самому-то не хватает. Честностью, порядочностью и так далее, и так далее. А здесь все было наоборот. И биография его, и его мужество, и его смелость, и его бескомпромиссность. Ну, грандиозный совершенно был человек, поразительный. Так что мы все ждали это встречи. И вдруг накануне этой встречи звонок от Хемингуэя, и кто-то из его, по-моему, даже это была мисс Мэри, его жена. Она попросила передать господину Микояну, что папа Хем просит его не брать с собой на эту встречу больше одного журналиста, потому что, если будет несколько журналистов, то они испортят все впечатление Хемингуэя от этой встречи, которую он ждет с удовольствием. Об этом было сказано нам. И мы все затрепетали, кого же выберет Микоян. И вот тут второе везение в жизни, связанное с Микояном. Он выбрал меня. Я думаю, что главной была экономическая выгода, экономическое соображение. Один человек и снимает, и пишет – это первое. Во-вторых, я еще раз говорю, все-таки, посещение Хемингуэя – это не официальное событие, и журнал «Огонек» как раз для этого подходил больше, чем даже газета «Правда». Так что я один. Единственное кого он еще взял – это был кинооператор. Но кинооператору было сказано: «Ты стоишь возле дома, возле этой виллы, где живет, – даже виллой я даже не назвал, это такой был скромный дом, – а со мной входит туда только Боровик». Ну, вы себе представляете, что я чувствовал.