секретаря, потому что после каждой надписи стояла буква «W» (прим. Уильям – William). К тому же, к записям прилагалось несколько портретов, с которых на меня сурово глядели неулыбчивые мужчины, словно недовольные тем, что их рассматривает королева Англии.
Роджера я усадила читать письмо Палаты общин, попросив придумать, как бы им ответить так, чтобы ничего не ответить. То есть послать подальше, но культурно. Фрейлины расположились вышивать, при этом негромко сплетничали. Иногда до меня доносился приглушенный смех. Кэти отправилась распорядиться, чтобы нам с Эшамом подали обед в личные покои. В окружении этих полузнакомых людей я странным образом чувствовала себя вполне уютно, по-домашнему.
Осталось только прояснить один тревожащий меня вопрос. В лоб спросила Роджера, как поживает его жена. Затем добавила, что хотела бы видеть ее при дворе. Сделаю одной из фрейлин, чтобы не болтали лишнего! Оказалось, Маргарет Эшам находилась в семейном поместье Салсбери, что в Эссексе, и приехать в Лондон никак не могла, потому что находилась на последних месяцах беременности. Роджер мило покраснел, когда признался в том, что их ждет пополнение семейства. Путешествие длинное и тяжелое, и он не хотел рисковать здоровьем жены и ребенка.
Я улыбнулась:
– Конечно, Роджер! Но, надеюсь, вы в скором времени подыщете себе дом в Лондоне?
Сама же решила узнать, сколько платят личным секретарям королевы, и намекнуть Уильяму, что стоит добавить… Чтобы ему хватило на приобретение жилья, ведь в услугах Эшама я буду нуждаться еще долго. Роджер был мне необходим куда больше, чем он мог себе представить.
– Я бы не хотела разлучать вас с семьей! Когда родится ваш ребенок… – Тут я вздохнула. Сейчас ка-ак выберу отца своему, начитавшись рекомендаций Тайного Совета! – И если у него нет крестной, то…
Я все же его удивила. Роджер заверил, что я окажу ему великую честь, согласившись стать крестной матерью его малыша. На том и порешили, и я углубилась в бумаги Сесила.
Первым из претендентов на мою руку был Филипп Испанский, муж покойной королевы Марии, которому так приглянулся английский трон, что он принял волевое решение жениться еще и на второй сестре. На мне, то есть! С миниатюрного портрета надменно взирал темноволосый мужчина с сурово сдвинутыми бровями и залихватскими усами. Чем дольше я на него смотрела, тем сильнее ощущала внутренний протест, пока не поняла, что бывший зять вызывает у меня искреннее отвращение. Не знаю, что за история была у него с Елизаветой, но реакцию ее тела ни с чем не спутаешь! К тому же, Тайный Совет его кандидатуру не одобрял, потому что Филипп II в предложении о замужестве недвусмысленно намекал, что его королева будет придерживаться католической веры.
Зачем нужен рьяный католик, потворствующий инквизиции, на троне протестантской страны, давно уже вступившей на путь Реформации? Кроме того, на полях заметила надпись: «Не стоит входить два раза в одну реку. W». Но вместо Филиппа я вспомнила о лорде Дадли, который так некстати