ночные клубы, – здесь имелось слишком много пуговиц, змеек и застежек.
Когда с платьем, наконец, было покончено, девушка легко сняла бюстгальтер и белье, не забыв аккуратно положить их на кресло. А потом подошла к постели и начала разуваться…
– Нет, туфли оставь, – неожиданно приказал ректор. И Милнис, не смея спорить, легла на кровать в своих черных лодочках на высокой шпильке.
Как вдруг, не выдержав, подняла голову, когда со стороны Рамода долетело странное шуршание. И каково же было ее удивление от созерцания в руках мужчины знакомого пакета, в котором лежали сладости с их стенда!
– Да, прикупил сегодня. Вы с ними отлично поработали, – непринужденно сообщил он, доставая из пакета пирожное за пирожным… чтобы каждое из них укладывать на теле Милнис.
Кремовые украшения продолжали двигаться. И глядя на свою грудь, живот и бедра, девушка видела распускающиеся цветочки, качающиеся грибы, фыркающих ежиков и сахарных фей, которые одаривали ее воздушными поцелуями.
– Не вздумай двигаться, – предупредил Рамод. – Если хоть одно пирожное упадет, последствия тебе не понравятся.
Вот только Милнис даже не догадывалась, насколько трудно будет исполнить этот приказ. Потому что уже в следующий миг мужчина, ухмыляясь, обернулся нагом. И, нагло разведя ее колени, склонился над ней и провел длинным раздвоенным языком меж ее ног!
Вскрикнув, девушка зажала рот ладонью: в соседнем номере, просто через стенку, по-прежнему ждал Герен. И хоть вода в душе должна шуметь достаточно громко, он все равно мог услышать подозрительные звуки. А если это случится… он ведь, не обнаружив своей невесты в душевой кабинке, может – точно так же, как и она, – пройти сквозь стену. И тогда он увидит просто потрясающую картину: его невеста, лежащая на кровати в одних только туфлях на раздвинутых ногах, меж которыми как раз задержался наг-медуз, а по совместительству ректор их Академии!
Чтобы сдержать следующий крик, Милнис пришлось крайне осторожно, – чтоб не сбросить пирожные со своей кожи, – хвататься за простынь и быстро запихивать ее краешек в свой рот. Потому что ректор, довольно щурясь, просунул свой раздвоенный язык в ее лоно! И он, черт возьми, извивался там действительно по-змеиному: ловко, быстро, ритмично. Из последних сил девушка пыталась не дать пирожным упасть, но она боялась, что надолго ее не хватит.
– Тебе помочь? – поинтересовался Рамод, на миг отстранившись от ее увлажнившейся промежности. После чего рот Милнис заткнул кончик большого белого хвоста, принявшийся играться с ее языком.
Девушка уже вот-вот была готова кончить, когда ректор, ухмыляясь, высунул свой язык из ее тела и довольно облизал им губы. Прошло не более трех секунд, и Милнис застонала снова, когда ощутила, как ректор овладел ею!
– Смотри мне, не двигайся, – прошипел наг, сдавливая пальцами ее бедра, перепачканные кремом от только что размазанных пирожных, и двигаясь в ней резкими, глубокими толчками.
Напряженно проведя ладонями по взмокшей коже, ректор