что можно начинать. Первым заиграл Леон – мелодично, немного даже меланхолично, через пятнадцать секунд к нему присоединилась бас-гитара Эвана с её чёткими мощными ритмами, а ещё через десять Дориан запел:
Станет тише сердца стук
Под звук твоих шагов.
И никогда
Я не открою снова эту дверь.
Ни на себя, Ни от себя.
Ни слова против,
Пусть будет так.
На брудершафт, не чокаясь,
Спасительный мышьяк
Цирк уехал,
Меня втоптав в грязь.
Переменной
Стала наша связь.
Слёзы облегчения
Больше не несут.
Тишина.
В ней слишком громкий
Сердца стук.
Ты моя…
Ты моя мания!*
Поклонники кричали и бились в истерике, выкрикивали тысячи признаний в любви. Дориан ходил по сцене, бегал, исполняя одну песню за другой, товарищи играли. Это было таким привычным, но всё равно удивительным: сердце в груди разгонялось до двухсот ударов в минуту, а глаза блестели, будто в лихорадке. Да, вот она – их мания, их любовь, их страсть.
Свет софитов ослеплял, полные обожания крики толпы оглушали. Это была их жизнь, их сбывшаяся мечта, их время, в котором они были лучшими. Это была вершащаяся история двух мальчиков, которые сумели найти единомышленников и доказали всему миру, что нет ничего невозможного, если свято верить в свою мечту и не жалеть ни времени, ни сил для её исполнения.
К концу двухчасового концерта музыканты уже запыхались и взмокли, но время это всё равно пролетело, как один миг.
Обнявшись, парни поклонились своим зрителям, на что те ответили новой звуковой атакой, и после того, как Дориан ещё раз попрощался с ними, удалились за сцену, возвращаясь в гримёрную.
– Фух, – вздохнул Леон, плюхнувшись в кресло.
Он открыл банку газировки, но вместо того, чтобы сделать глоток, сначала приложил её к виску, пытаясь хоть немного охладиться. Леонард расхаживал по комнате туда-сюда, обмахиваясь руками. Ему всегда было тяжелее всех, потому что ударная установка предполагала самые активные движения, и после каждого концерта его футболку можно было буквально выжимать.
Эван удалился в туалет – прихватило живот, а Дориан, присев на край трельяжа, пытался восстановить дыхание, в крови по-прежнему бурлил адреналиновый коктейль ярчайших и прекраснейших эмоций, которые давали живые концерты перед любящей публикой.
Не успел он нормально отдышаться, когда дверь в гримёрную распахнулась, и в неё влетел поклонник. Сверкая безумным взглядом, но крикнул что-то и кинулся к Дориану, заключая его в объятия и впиваясь в губы поцелуем. Парень ошарашено распахнул глаза, пытаясь отстранить от себя взбунтовавшегося фаната.
Почуяв неладное, в комнату заглянул главный охранник – Самюэль. Легко скрутив нарушителя спокойствия подопечных, он вывел его наружу.
Несколько