рыбу в арендованном «зарыбленном» пруду.
Немного поясню; сейчас такой способ наживы повсеместно распространен, по берегу водоема предприимчивые арендаторы ставят будки с круглосуточной охраной, повсюду вешают таблички «Лов рыбы запрещен!», запускают мальков и продают выращенную рыбу. Такая монополия на общественные водоемы, конечно, никому не нравится. Первыми пронюхали и запустили этот вид бизнеса представители местных районных администраций, нанимая для охраны от желающих поживиться рыбой, людей в форме, бывших и действующих полицейских. Государственная символика, кокарды и шевроны, действовала на местных «браконьеров» отпугивающе и эффективнее любой колючей проволоки.
Пашка успел убежать, бросив кривую самодельную удочку, когда на них набросились люди в форме милиционеров времен СССР.
А вот Колька предстал пред «справедливым судом» еще не про хмелевших блюстителей частной собственности.
Как известно, бывших ментов не бывает, вот и эти пенсионеры, вспомнили свое призвание и поиздевавшись вдоволь над мальцом, нарисовали ему на «квитанции» сумму штрафа, с кучей нулей. Приказали принести его им немедленно, ну и собирать теплые вещи, для отсидки в тюрьме – «сушить сухари».
Колька воспринял слова людей в форме совершенно искренне…
Поведал потом о своем горе Пашке, тот предложил ему уйти из дома и даже принес еды.
Но Кольку видимо этот вариант решения беды не устроил, и не видя другого выхода, мальчик утопился.
Вот уже более 10ти лет, одинокий крест, на берегу этого пруда, на том самом месте, напоминает мне эту грустную историю.
Акулы бизнеса
На заре рыночной экономики, решили мы в деревне с приятелем стать акулами бизнеса. Я жил в городе, Шурка в деревне, мы часто виделись и вскоре дружеский разговор перерос в сугубо деловой. Стали прокручивать варианты обогащения, доступные в частном секторе экономики
В то время вся деревня, поголовно торговала контрафактной водкой и самогоном, но эту пагубную отрасль мы отмели сразу, зловредность ее была нами очевидна, не иначе, как накануне нас с Шуркой еле откачали после дегустации «первача» у его крестной. Мы оба слетели в пруд с плотины на моем «Минске», горланя во все горло песню «Ой мороз, мороз!». Танцуя и виляя в такт мотива, зацепили ветки придорожной прудовой ветлы и рухнули в водоем.
Мотоцикл еще потом долго не могли вытянуть с камышовых зарослей, он зацепился за корягу, пруд то старейший, поросший ветлами. Ну, а нас самих выловил проезжавший мимо на УАЗике зоотехник, я уже помню, пузыри пускал, так как плыть в камышах, да еще в одежде и пьяному было не под силу.
Так что злом торговать, мы напрочь отказались.
И вот сидим мы с ним на берегу этого омута, сушим выловленный мотоцикл, тину выдергиваем, как из-под сиденья выползает старый, позеленевший от времени рак.
Шурка внимательно и долго его разглядывал, нахваливал за размеры