как и остальные, я сдал экзамены и поступил на факультет информационной аналитики.
– Сколько вам лет?
– Одиннадцать.
– Ну что же, очередной вундеркинд… Сколько же их было у меня. Должен заметить для всех, что действительный талант, дар, знания становятся очевидными очень скоро. Также скоро они могут обнаружить и свою несостоятельность.
– Итак, скажите, – профессор жестом усадил маленького студента на место и обратился к слушателям, – как объяснить слова поэта: «Лицемерен в загадке день»?
– Это значит, – слово взял любимец профессора, староста группы Александр Левин, – что выбор происходит из двух типичных для жизни человека состояний. Таковыми могут быть день и ночь, обретение и потеря, тепло и холод, благополучие и горе, кратко говоря, все антиподы в явлениях, в одном из них вероятны события, которые мы не в силах предупредить. Мы не можем их предугадать, исходя из обычного опыта.
– Это блестящий ответ, – профессор обратился к маленькому студенту – а ваша точка зрения по этому вопросу? Кстати, как вас зовут?
– Дава-Даа
– Странное имя, необычное. Может и ответы у вас необычные?
– Когда поэт говорит «Лицемерен в загадке день», он предупреждает нас, что очевидное может быть ложью.
Профессор тихо попросил Дава-Даа сесть на место, а затем долго рассматривал какие-то бумаги. Прошло несколько минут.
– Вы знаете, старая истина гласит, что краткость – сестра таланта. Я вот сейчас невольно подумал, что лучшая сестра таланта – ясность. Вы, – профессор с улыбкой обратился к Дава-Даа, – прекрасно сформулировали свой ответ. В четырех словах вы выразили весь смысл сегодняшней лекции. Однако же будет интересно, какая метафора, формула, выражение, на ваш взгляд, так же заслуживают внимания?
– Мне бы хотелось узнать, – Дава-Даа смотрел на потолок, – что значат для каждого в этой аудитории слова «у него только вошь на аркане, да блоха на цепи»…
Палата и коридор
Это случилось тремя годами ранее. Дава-Даа задыхался, ему не хватало воздуха, когда он говорил и более всего, если он пытался поесть. Врачи сказали, что у него пневмония, болезнь коснулась обоих легких. Ему абсолютно не хотелось кушать, только молча лежать и думать, думать где-то глубоко-глубоко в себе, почти не обнаруживая эмоций. Он лежал, часами взирая на белые стены и потолок, медсестер и соседей по больничной палате. На первый взгляд было видно, что девятилетний мальчик безучастен ко всему окружающему миру. Но Дава-Даа был лишь тих и спокоен, недвижим и молчалив. Он всё замечал и запоминал, подобно своим ровесникам, обнаруживающим в этом возрасте удивительную способность быстро понимать великие сложности нашего огромного мира.
Однажды ночью, когда Дава-Даа лежал под кислородной маской и был совсем слаб, в палату крадучись вошли два человека. Это не были взрослые люди, по годам скорее старшеклассники. Они вложили обрывки