кадемии связи им. С.М. Буденного. Всего 15 человек. Но называлось оно «отделением особого назначения». И, судя по всему, это название определило его судьбу. Семеро из пятнадцати стали генералами. Но дело даже не в высоких званиях. Маленький, по армейским меркам, крошечный коллектив (одна академическая группа) внес огромный вклад в дело обороноспособности нашей страны – в развитие радио- и космической разведки, средств радиоэлектронной борьбы, оборонно-промышленного комплекса и науку.
Это «особое отделение» дало нашему Отечеству будущего создателя и организатора советской космической разведки, руководителей радиоэлектронной разведки и службы специальной радиосвязи ГРУ, главу Государственной технической инспекции, заместителя Генерального директора научно-производственного объединения «Торий», начальника 1-го европейского управления ГРУ, заместителя начальника 8-го Главного управления КГБ СССР, командиров частей, преподавателей военных академий.
Они стали крупными организаторами, учеными, создателями новых видов вооружения.
Откуда такая интеллектуальная мощь? Как провинциальные мальчишки, собравшиеся со всей нашей необъятной страны от далекого Вилюйского уезда в Якутии до села Иванино в Курской области, смогли подняться до таких научных, конструкторских, организаторских, военных вершин? Обо всем этом повествуется в книге.
Герой Советского Союза Иван Лезжов в Великую Отечественную войну был воздушным разведчиком, совершил 238 дальних вылетов, дважды ранен, контужен. После войны окончил академию ВВС и Военно-дипломатическую академию. Служил в стратегической разведке – помощником военно-воздушного атташе в Вашингтоне и начальником советской военной миссии связи при главкоме сухопутных войск США в Германии. Госдепартамент США дважды предупреждал МИД СССР о слишком «активной» деятельности Ивана Ивановича в Америке. Что это за деятельность? Читайте.
Полковник Евгений Пешков годится в сыновья Михаилу Иванову и Ивану Лезжову. Но у сыновей фронтовиков были свои войны. Например, в Афганистане. Первый начопер первого разведпункта военной разведки прибыл в Кабул зимой 1980 года. Он был на той войне девять лет. Ровно столько, сколько длилась война. В январе 1989-го Пешков прилетел в Москву «из-за речки». А через месяц генерал Борис Громов доложит, что он последний советский солдат, покинувший Афганистан. Сколько всего было за эти девять лет. Разве расскажешь. Но кое-что интересное удалось узнать и поведать вам.
Впрочем, куда только не заносило наших разведчиков. Порой на родине едва ли слышали о боевых действиях в далекой Анголе или в Эфиопии. А они там работали, служили, рисковали жизнями…
Полковник Михаил Коноваленко воевал в Афганистане, потом передавал боевой опыт курсантам учебных лагерей Африканского национального конгресса в Анголе. Полковника Александра Ерохина, к счастью, обошла афганская эпопея, но ему хватило и других войн – в Эфиопии, в Таджикистане, на Балканах.
Вот такие не простые судьбы у моих героев. Их я изучил хорошо. Хотелось бы и вас познакомить с ними. Поверьте, оно того стоит. Ибо мы должны знать этих людей. Должны гордиться ими.
С уважением автор.
Сверхзадача для «Рамзая»
Июль 1940 года выдался жарким. В салоне представительского ЗИСа было душно, не помогали открытые окна. Капитан Михаил Иванов краем глаза следил за сидящим слева, на заднем сиденье полковником Петром Поповым. Полковник то и дело вытирал лоб и шею скомканным носовым платком. По всему чувствовалось, Петр Акимович волновался. Еще бы, они ехали на встречу с предателем майором Михаилом Сироткиным, который к тому же был и однокурсником Попова по академии имени М.В. Фрунзе.
Иванов пытался представить, что в эти минуты переживал его начальник. Он сам всего два месяца назад окончил академию и пришел в Разведывательное управление Генштаба Красной армии. Но чтоб кто-то из его товарищей по факультету мог стать предателем, такого не могло присниться даже в самом жутком сне. А тут все наяву.
Михаила Сироткина, как одного из лучших слушателей, послали на стажировку в Японию. По возвращении в Москву его назначили начальником японского отделения Разведывательного управления. Однако пробыл он на этой должности всего несколько месяцев. В ноябре 1938 года его уволили из армии и арестовали.
Майору Сироткину предъявили тяжелое обвинение, якобы он предал нашего резидента в Токио Рихарда Зорге. Об этом с Лубянки сообщили начальнику Разведывательного управления комдиву Ивану Проскурову. Тот договорился с руководством НКВД об очной ставке с подследственным Сироткиным и послал начальника японского отделения полковника Петра Попова выяснить подробности предательства. Петр Акимович в качестве «секретаря» взял с собой капитана Иванова. Тем более что капитан с первого дня своего прихода в отделение занимался резидентурой «Рамзай».
Словом, Иванов, как модно говорить сегодня, был в теме. Да и самому ему, откровенно говоря, очень хотелось взглянуть в глаза предателю, услышать, что тот скажет в свое оправдание.
Впрочем, очная ставка вышла совсем иной, чем представлял себе капитан. У входа их встретил сержант НКВД. Он подозрительно