делать?
А давайте попробуем помочь организму поднять вес руки, раз он сам не справляется, может, там какие-то остаточные движения и усилия ещё остались? Может, если бы рука не была такая тяжелая, а была бы как пушинка, он её поднял бы? В этом и заключается основа метода – внешний привод. Энергодотация. Я за больного работаю. А он пытается стараться.
Теперь вернемся к нашему условному примеру. И предположим, что энергопоток к органу пережат до 30 единиц. Теперь уже самой ткани на выживание не хватает! А она хочет жить! И для выживания у неё есть два девиантных варианта – она может деградировать в соединительную ткань или изменить тип энергообеспечения и переродиться в опухоль. Опухоль – те же клетки, только перестроившиеся. Если энергоресурс упадет до 35 условных единиц, это будет зрелая опухоль. А если энергопоток сократится до 20, скажем, единиц, это будет опухоль незрелая, агрессивная. Вот так и появляется первичный рак.
Теперь, что такое метастазирование? Считается, что есть два пути распространения метастаз – лимфогенный и гематогенный, то есть по лимфатическому руслу и по кровяному якобы разносятся раковые клетки. Но давайте посмотрим на кровяное русло – это же система труб с множественными разветвлениями. Если мы поставим задвижку на главное русло и будем её придавливать, то первым делом кровоснабжение исчезнет на дальнем конце – в самые тонкие трубочки просто не дотечёт. Ещё придавим – кровоснабжение исчезнет уже вот здесь, поближе к задвижке, потом ещё ближе… Это и есть метастазирование. Сначала опухоль возникла в месте номер один – самом дальнем конце, потом в месте номер два – поближе, потом в месте номер три – ещё ближе к «задвижке». Вот и весь механизм метастазирования, и ничего другого тут нет. Незачем голову ломать, метастаз из печени в легкое улетел или наоборот. Метастазы возникают против кровотока.
Онкологи удивляются, когда я им говорю, что метастаз должен быть вот тут и тут: «Откуда ты знаешь? Как ты это предсказываешь?» А я просто матчасть знаю, как идет раздача гемодинамических ресурсов. Я могу потрогать тело и определить, где поджало. Там и причина рака.
– Одним касанием?
– Сейчас да. Когда-то на расшифровку и постановку диагноза у меня уходили часы раздумий. Но за десятилетия так навострился, что теперь мне достаточно просто руку человеку на плечо положить – ощутить тонус мышц, и я все пойму про него… Или просто придержу дверь перед ним как бы невзначай и посмотрю, как он будет двигаться, чтобы в образовавшуюся щель пролезть. Мне порой достаточно посмотреть на то, как человек садится в кресло и встает, на цвет и выражение лица… У человека десятки разных отпечатков, которые наложила на него болезнь. И которые никто не видит, не считывает, потому что все уткнулись в анализы, и за ними не видят человека в целом.
– А этому можно научить? Жалко, если такой багаж уйдет вместе с вами.
– Научить этому? Я не могу за пять минут вложить в голову человека сорок лет своей практики. И за сто часов не смогу. Ведь за этим не только опыт, не только знания. Но