сохранилось.
– Мухи… – подсказала молчаливая Света.
– Чего? Укусили? – посочувствовал брат и завертел головой, но ни мух, ни комаров в фургончике не обнаружил.
– Нет. Ты, когда мух с моей тарелки гонял, сказал: «Встали и пошли!», а потом начал руками махать. После этого почти сразу народ начал кричать о восставших мертвецах.
– Э-э-э, – поскреб затылок брат, успевший подзабыть детали героического спасения сестры от докучливых летающих тварей.
– Подходит, – постановил Ригет. – Надо пробовать. Похоже, у тебя, Деньес, сила Зебата получает выход благодаря словесному посылу, где имеется слово-призыв к подъему-направлению и сопровождается близким по смыслу жестом.
– В общем, осторожнее с глаголами движения, – заключила Света, по-своему истолковав происшествие.
Разглядывать однообразный пейзаж: лес, лес, лес, небольшой клочок вклинившейся холмистой равнины и снова лес, лес, лес по обеим сторонам не слишком-то наезженной дороги, – парню надоело быстро, а ни смартфона, ни планшета, ни, на худой конец, ноутбука под рукой не было. Оставалось только скучать, тщетно пытаясь сообразить, как черпать из ничего что-то невидимое, когда понадобится, и как не черпать без нужды. Что главнее, Дэн пока не определился. С одной стороны, владеть силой, как записной некромант, хотелось. Шутка ли, махнул рукой – зомби поперли, с другой – чего-то айтишник не чувствовал, чтобы мертвяки были послушны его воле. Никаких невидимых нитей между ними и собой не видел. К тому же, тут дядька был прав, парню вовсе не хотелось быть покалеченным жаждущими мести обывателями, вздумай они покарать жреца-недоучку. Делать нечего, снова почесав за ухом, Денис вздохнул:
– Ладно, буду пробовать.
– Будешь, – то ли разрешил, то ли приказал Ригет, чмокнув упряжке лошадок, знай себе трусивших по дороге. – Нам бы сгодился заброшенный лесной погост для тренировки. Пока не маши руками почем зря, и чтоб мы от тебя речей о подъеме не слыхали, или свяжу и кляп вставлю.
– И что ты людям скажешь о таком злодействе? – попытался было возмутиться Денис под тихий смешок Светки.
– Скажу, что повредился разумом мой нежно любимый племянник, узрев в ночи руины храма Зебата, куда забрел из праздного любопытства. Заговариваться стал, все о мертвых речь завести норовит, людей за поднятых мертвецов порой принимает. И как раз сейчас у него обострение, – обстоятельно рассказал о предстоящем разговорчивому племяшу позоре горячо полюбленный за неполные сутки дядюшка.
Да еще сестрица дорогая добавила масла в огонь, захихикав над возмущенной физиономией Дэна. Тот собирался обиженно фыркнуть, но, представив картину маслом «Буйнопомешанный чудик и заботливая родня», тоже рассмеялся и протянул:
– Эх, не даете мне почувствовать себя великим некромансером!
– Каким-каким высером? – сильно заинтересовался дядя высказыванием племянника.
– Нет в тебе, дядя, романтики, – проглотив смешок, сделал