в формировании структуры общества. Обеспеченность необходимыми параметрами условий жизни открывает биологический стимул инерции в этом направлении, что становится причиной нарастания безпринципности в распределении общественных полномочий управления, то есть в первую очередь в подобных условиях недостаточной детализации отбора способностей при росте достатка получают возможность проявления поведенческие формы инстинктивной доминации, а ни формы поведения интеллектуальной и когнитивной научной деятельности, поскольку любая безпринципность получающая преимущество открывает путь к преимуществу ещё большей безпринципности, это дифференцирует агрессивный и безнадёжный сегмент населения, который умом никогда не отличается, причём в ходе данной тенденции этот сегмент населения возводится в положение привилегированности.
В двадцатом столетии эта проблема не носила столь острый характер, она только набирала обороты, где общество, коммуникации и транспорт были уже достаточно динамичными и трансграничными, но социум был более локализованным в форме своей естественной органичности, которая формирвалась столетиями до появления масштабного транспортного и информационного сообщения, люди выходили из среды исходного формирования их навыков для возведения городов и индустриальной структуризации социума, то есть обладали более естественной неврологией, общество не было столь замкнутым и антагонистичным, социальная замкнутость ещё не была сформирована в юридическом, бюрократическом и финансовом поле, соответственно не имела отражения в поведении и ментальности людей, все достижения, задумки и технические разработки были осуществлены ими. Далее с экспансией технологий, бюрократии и промышленности, с нарастанием линейной адаптации к воссоздаваемым благам обеспечения без апелляции к аргументам когнитивного порядка, социальное замыкание начало систематизироваться в биологических критериях доминации, становясь более тесным и всеохватывающим, что обуславливает неврологический застой и социальную редукцию вопреки способностям. Подобное положение вещей к концу двадцатого века и тем более во втором десятилетии двадцать первого века обретает всё более выраженные черты, повышенные способности тяжело дифференцировать и применять в данной ситуации, поскольку они оказываются невостребованными биологически, но застои такого типа всегда приводят к деструкции, поскольку не образуют координационной общности в формировании приспособления к меняющейся обстановке, когда образующиеся в ходе этих тенденций масштабные управленческие сломы открывают окно возможностей, но ничего хорошего в этом нет, поскольку это формальная социальная оплошность и несостоятельность возникающих инстинктивных инерций в организационных структурах общества, как недостаточно конструктивных механизмов адаптации в общих масштабах.
Примеров социальной ригидности много,