понял, что не только могу описать нападавших, но и обладаю непонятно откуда взявшимися дополнительными сведениями, но почему-то только об одном из гостей хозяина дома. Запомнился лишь убийца.
В глазах моего собеседника горел такой азарт, что меня понесло. Вещать начал прямо сидя на пятой точке у стены:
– Один одет получше. В сапогах, нет мизинца на правой кисти. Хромает. Его нога сильно болит в колене, и это злит убийцу неимоверно. Второй – в одежде попроще. В лаптях.
Вот хоть убейте, сам не знаю, зачем добавил про боль и злость убийцы. Словно выскочило из меня, как пробка из бутылки. Причем выводы я сделал в основном из эмоций подозреваемого, которые почему-то сумел прочитать. Шальная попытка сделать это же с моими сопровождающими ничего не дала.
Я уже невольно поморщился в ожидании упреков и насмешек, но не тут-то было. Все внезапно проявили, по мне, нездоровое оживление.
– Это Щукарь, – уверенно заявил седоусый. – О прошлом годе ему на перекате колено бревном зашибло. Озлобился весь. И пальца у него нет. А вот лапотника я не знаю.
– Узнаем, – уверенно кивнул строгий господин. – Берите казачков, Иван Митрофанович, и занимайтесь этим вашим Щукарем, а мы вернемся в управу.
– Будет сделано, ваше благородие, – козырнул седоусый и выскочил из избы.
Я все еще пребывал в шоке по поводу того, что слова похмельного алкаша, к тому же явно склонного к галлюцинациям, все эти серьезные дядьки вот так легко приняли на веру. Мало того, взгляд строгого господина потеплел и даже заимел искорку уважения ко мне.
– Вставайте, Игнат Дормидонтович. Остальное закончим в управе.
Свежий воздух и выброс адреналина благостно повлияли на мое похмельное, да чего уж там, запойное состояние. И все же это облегчение демонстрировать не стоило. Сейчас пришибленный вид для меня лучшая защита. Сильно сомневаюсь, что аборигены обрадуются факту поселения чужой души в знакомом им теле. Наверняка сразу возникнут вопросы, куда же делась душенька настоящего Игната Дормидонтовича. Что-то мне подсказывало, что версия о добровольном уходе Игнаши их вряд ли устроит. Так что молчим и всем своим видом изображаем болезного.
Получилось неплохо, сжалившиеся казачки организовали воду, чтобы вымыть руки и умыться, они даже где-то достали лоскут чистой ткани в качестве полотенца.
Дорога до управы оказалась довольно долгой. Мое первое впечатление от того, что попал я в провинциальный городок царской России, как-то смазалось. Сначала на улице начали попадаться двухэтажные дома, в которых первый этаж был каменным. А затем мы выехали на широкий проспект, по обеим сторонам которого стояли двух- и трехэтажные каменные особняки. Настораживал слишком уж свежий вид этих зданий – явно новострои. По разделяющему проспект бульвару совершали утренний моцион неплохо одетые горожане. Их наряды опять наводили на мысль о провале во времени, но были и сомнения.
И все же я попал в провинцию, потому что на улице вполне уживались и дамы в не самых удобных длинных платьях с целыми нагромождениями