страшно, что спугнул ее. Сейчас она развернется и сбежит. Только эта мысль посещает мою голову, как вдруг Аня, расталкивая людей, бросается вперед.
Облегченно выдыхаю, отпускаю микрофон и спрыгиваю со сцены. Присутствующие аплодируют, маленький зал, наполненный народом, кипит. Но мне этого уже не нужно. Не слышу никого. Нахожу в толпе то, что давно искал. Ее губы.
Аня буквально запрыгивает на меня. Едва успеваю подхватить ее под бедра. Прижимаю к себе и касаюсь влажных губ. Балансирую, стараясь не упасть после ее прыжка. Упираюсь обеими ногами в паркетный пол. Она обнимает меня, и я ощущаю нечто вроде потрясения. Неужели это сейчас происходит со мной?
Развожу ее губы языком и проникаю глубже. Сильно, больно. Держу ее крепко, постепенно опуская вниз, пока ноги Ани не касаются пола. Этот поцелуй похож на ядерный взрыв. Мы создаем огонь, уничтожающий все вокруг. И даже нас самих. И от него не хочется скрыться. Целуемся неистово, грубо, уже до боли в покусанных губах.
Толпа свистит и подзадоривает нас. Но кому какое до них дело?
Точно не нам.
Анна
– Эй, – отрываюсь от его губ и, тяжело дыша, смотрю в глаза. В виски гулко бьет адреналин, помноженный на шампанское и острое чувство стыда.
– Мм? – Обжигая меня своим дыханием, спрашивает Пашка.
Его руки все еще на моей талии. Мы стоим, соприкасаясь лбами, и не можем перевести дух. Объятые пламенем и опьяненные друг другом.
– Они, – хрипло выдыхаю я, – аплодируют…
– Ага, – соглашается он.
– Не, – отрицательно качаю головой. Воздух с шумом вылетает из моих легких.
– Что? – Паша отрывается, чтобы посмотреть в мои глаза в поисках ответа на свой вопрос.
– Они аплодируют потому, что… у меня юбка треснула…
Мне даже не нужно проверять это ладонью. Я и так чувствую, что плотно облегавшая до этого мои бедра белая юбка-карандаш вдруг стала сидеть свободнее. Гораздо свободнее. Разошлась по шву, и сзади едва ли не ветер задувает в получившийся разрыв.
Думаю, я сейчас не ощутила бы даже ураган – так горю изнутри. Просто знаю. И радостный девчачий визг сообщает о том, что все присутствующие имеют честь лицезреть мои кружевные красные стринги.
Интуиция меня не обманывает: перегнувшись через мое плечо, Пашка вдруг ойкает, скидывает с себя рубашку и быстро обматывает вокруг моей талии. Теперь он стоит передо мной в одной майке и джинсах и силится, чтобы не заржать. Думаю, что сделала бы на моем месте Машка? Рванула бы подальше от такого позора? Скорее всего. Но это произошло не с ней. Это произошло со мной.
Я – вот кто умудрился в узкой юбке с разбегу запрыгнуть на парня у всех на глазах. Подмигиваю Сурикову, нарочито небрежно сдуваю прядь упавших на лицо волос и вскидываю вверху руку в победном жесте. «Да! Вот так! Знай наших!»
Подзадориваю толпу. Пусть хлопают громче. «Да!» Кричу вместе с ними. Вот так, господа, нужно смеяться над собой. Вот так.
Паша качает головой. Смотрит на меня как-то странно. И я вижу в его глазах… восхищение.
– Ну же! – Говорю