поддаваться чувствам. Чувства – роскошь; действие – необходимость. Несмотря на печальные, даже трагические события, в управлении государством не должно быть перерывов.
Что у них есть? С каких карт ходить? Сестра, ненавидящая брата; братья, готовые в любой момент вцепиться друг другу в глотки; муж, подозревающий жену и жена, не в состоянии справиться с любовью к человеку, что любить не должна. Ах, да! Есть ещё мать, готовая в любой момент пожертвовать дочерью в угоду высоким амбициям.
Страна на грани развала, а вокруг лишь гиены, жаждущие поживы, и, чтобы исправить положение, нужно всю свою жизнь посвятить этому дворцу, этим людям. А что получишь в ответ? Торн вчера вечером наглядно и ярко продемонстрировал.
Власть! Власть, что ты такое по сути? Правитель либо вурдалак, накачивающийся на жизни поданных, либо раб, запутанный клубком чужих жизней. А может быть, каждый из них и то, и другое.
Гаитэ не готова обладать властью. Она хотела свободы, хотела жить по велению сердца, без страшного груза ответственности. Она хотела бы… но уже давно понятно, что из того, что хочется, не сбывается ничего.
Так что на алтарь власти придётся положить всё – молодость, любовь, способность искренне смеяться и плакать, мечты о счастье. А для того, чтобы сосуществовать с Торном, придётся пожертвовать ещё и гордостью, а возможно, и совестью.
Гаитэ хотелось остаться одной, чтобы выплакаться, но теперь, в одиночестве, слёзы словно скипелись внутри. Глаза оставались сухими, как пески пустынь, ни капли лечебной влаги.
Нужно идти вперёд. Только знать бы правильный путь? За какой звездой идти? В каком направлении?
И почему она должна думать о власти и об ответственности? Большинство её сверстниц грезит лишь о любви. А её жизнь, так или иначе, заставляет всё время брать на себя непосильную ношу. Сначала толпы больных и страждущих, к которым даже лекари в чумных масках боятся подходить, теперь вот – благо государства.
Когда-то она хотела быть идеальной, без малейшего изъяна, нравиться всем. Но живые люди от идеала так далеки, как земля от неба. И чем выше она поднимается, тем больше искушений и грязи, тем меньше света.
В городе за упокой души императора звонили колокола. Под их монотонный печальный гуд Гаитэ вспомнила об Эффидели, о том, что со вчерашнего дня не виделась с рыжей Лисичкой. Она нашла её в часовне, перед алтарём. Подошла тихими шагами и встала рядом на колени.
– Скорбишь по отцу? – тихо спросила Гаитэ, чтобы не разрушать сакральную тишину храма.
Эффи подняла лицо с воспалёнными от слёз глазами и печально поглядела на старшую подругу:
– Как я могу не скорбеть о нём? Это конец, Гаитэ! Конец для всех нас! Если бы отец прожил чуть дольше, может быть… а сейчас мне так страшно! Я не могу не бояться. Что мы сможем сделать, если Торн прикажет убить Сезара?
– Он этого не сделает, – уверенность в голосе Гаитэ вовсе не подкреплялась уверенностью в её сердце.
– Ты не знаешь, что он сделает, а чего нет! – вспылила Эффи. – Ты даже не можешь быть уверена в том, что