Говорил: «Нет на самом деле зла и тьмы. Тьма– это отсутствие света, а зло– это отсутствие добра. Мы просто придумали термины, чтобы описать отсутствие света и добра. А так, тьмы и зла нет. Никто не рождается изначально злым. Тьма всегда уступает место свету. Просто для всего нужно правильное отношение. Вот сейчас под 200 км/ч едем, можем в аварию попасть. Плохо это? Нет, потому что плохого нет. Всё, что происходит, всё от Бога, а значит хорошо». Еще он провел интересную аналогию с падшим ангелом Иблисом и единственным ребенком в семье. Собственно, почему мусульманские семьи стараются заводить детей побольше. Во-первых, потому что дети – это от Бога, сколько Бог детей дал, столько и пожалуйста. И беспокоиться не надо, что денег не хватит всех утроить учиться, кормить и так далее. Всё это Бог устроит. Во-вторых, когда один из детей подрастает, он помогает заботиться о более младших детях. И, таким образом, становится более человечным, потому что думает не о себе, а о других. Если же ребенок единственный в семье, то, как правило, он думает, что он тут главный, и всё для него: папа, мама, семейный бюджет, внимание. Соответственно и Иблис думал, что он главный, самый офигительный божий ангел, и тут ему приказывают преклониться перед человеком. И он приревновал к Богу. Ну, вы, наверно, помните эту историю, нет необходимости здесь её пересказывать. Я сыграл ему несколько своих песен. Некоторые ему понравились, а некоторые я сыграл плохо. Ну а что, в машине играть неудобно, а петь тяжело из-за жары. В ответ он поставил мне диск с «терме» – народной казахской музыкой, играющейся в основном на домбре. Он сказал: «Терме, это как рэп, потому что в него вкладывают картины из реальной жизни и глубокие философские рассуждения о них». По ходу играющих песен, он часто останавливал их и переводил уже проигранный кусок. Было действительно очень аутентично и глубоко. Он безвозмездно накормил меня пловом. Посоветовал, что когда я буду на святых буддийских местах всё равно помолиться Богу, потому что место местом, а Бог он везде.
В Алмату приехали часов в 8 вечера. Меня высадили у центрального автовокзала, но автобусов в сторону китайской границы и Жаркента в том числе не ходило от туда. Надо было ехать от автовокзала в районе Саяхат. В Алмате ночевать не хотелось: пыльная, шумная, многолюдная, почти как Москва. Никакого автобусного транспорта я к этому времени уже в Саяхате не нашел. Похожу к таксисту, говорю «Вот тыща, увезите меня от сюда в степь, куда-нибудь под Ащисай. Таксист оказался классным дядькой, с машиной почти без тормозов, разговорчивым, любителем походов и рыбалки. А когда узнал, куда я держу путь, начал усиленно звать к себе в Шелек переночевать, позвонил жене: «Представляешь, русского встретил»! Но я знал, что это моя последняя ночь в Казахстане, и я хотел провести её на природе. С трудом уговорил высадить меня, хрен знает где, посреди ночи, ушел в степь, поставил палатку. Остальное сделала природа. Стрекотание сверчков, крики ночных птиц, ветерок, шуршащий травой, легкий дождик.
17 июля.
Чтобы размяться, прогнать