и приведи сюда Ульфина, а после этого можешь вернуться в таверну, обсушиться, обогреться и больше о нас не думать.
Он закивал, заулыбался, как видно желая мне показать, что моя тайна, какова бы она ни была, умрет у него в груди. Бог знает, что он предполагал: свидание, может быть, или же шпионство. Если уж на то пошло, я и сам знал не многим более, чем он.
– Кассо, ты хотел бы научиться читать и писать?
Никакого ответа. Улыбка сошла с его лица. В свете разгорающегося язычка огня я увидел, что он замер, расширив глаза, не веря самому себе, словно заплутавший, отчаявшийся в спасении путник, которому вдруг показали дорогу. Потом один раз, резко, кивнул.
– Я позабочусь о твоем обучении. А теперь ступай, и спасибо. Доброй ночи.
Он помчался со всех ног вверх по зловонному переулку, словно не ночью, а средь бела дня. Я увидел, как он подпрыгивает и пританцовывает на бегу, как молодой барашек, выпущенный на пастбище погожим утром. А я вернулся в мастерскую под навесом, обойдя яму с дегтем и большой молот, прислоненный к штабелю колесных спиц. У очага я приметил скамеечку, на которой днем сидел подмастерье, раздувавший мехи, и уселся ждать и сушить у огня свой мокрый плащ.
Снаружи, под ровный шорох дождя, грохотала вода, скатываясь по желобу в запруде и обрушиваясь на ступицы мельничного колеса. Пробежали два голодных бездомных пса, огрызаясь друг на друга из-за каких-то отбросов. У колесника в мастерской пахло свежей древесиной, высыхающей смолой, обкуренным вязом. И в теплой темноте, не заглушенные шумами близкой воды, отчетливо потрескивали маленькие язычки моего огня. Время шло.
Однажды я уже сидел так у огня в одиночестве, устремленный мыслью к родильным покоям. И тогда бог открыл мне судьбу новорожденного младенца. То была ночь звезд и ветра, дующего над чистым морем, и великой королевской звезды, воссиявшей на небосводе. Я был тогда молод и полон веры в себя и в моего бога, который меня вел. Теперь же я ни в чем не был уверен, кроме того, что злу, задуманному Моргаузой, смогу противостоять не больше, чем сухой сучок может задержать пенную струю, бегущую по водосбросу плотины.
Однако знание – это тоже оружие. Сюда меня привела обыкновенная человеческая догадка, теперь посмотрим, правильно ли я разгадал замыслы этой рыжекудрой ведьмы. И притом, пусть бог меня и оставил, все равно на моей стороне сила, какой может располагать редко кто из смертных: к моему слову прислушивается король.
А вот и Ульфин, он пришел разделить со мной одиночество ночной стражи, как некогда в Тинтагеле. Мой слух не уловил ни звука, покуда вдруг его тень не заслонила мне небо.
– Сюда, – позвал я, и он ощупью пробрался к моему огню.
– Никаких новостей, милорд?
– Пока нет.
– А чего ты ожидаешь?
– Я не вполне уверен, но мне кажется, что кто-то, посланный от королевы, должен здесь сегодня ночью проехать.
Я почувствовал, что он повернул голову и в темноте посмотрел на меня.
– В связи с ожидаемым приездом короля Лота?
– Да.