маяки, манили к себе воров, торопящихся завладеть добром, которое умершие собирали для загробной жизни. Опасаясь грабежей, богатых теперь хоронили в тайных склепах с крепкими стенами и гробницах, высеченных в скалах. Но даже такие места не были полностью защищены от воровских набегов. Между тем излюбленными местами Менны были могилы людей среднего достатка, которые начинали свой путь в новую жизнь в некрополях – местах погребений, что располагались вблизи городов и селений. Разграбление некрополей приносило Менне наибольший доход.
Обычно Менна действовал испытанным способом. Под видом торговцев шайка разбивала лагерь неподалеку от места будущего грабежа. Часть людей Менны создавала видимость торговли, наведываясь в город или селение. Заодно узнавали, кого из местных властей можно подкупить. Другая часть обследовала места захоронений, изучала расположение туннелей и изыскивала способы не попасться в расставленные ловушки.
Способ менялся сообразно особенностям того или иного захоронения, но завершающая часть оставалась прежней: взломать гробницы и унести все, что под руку попадется. Это позволяло ворам быстро исчезать и потом уже спокойно у себя в логове рассмотреть добытое, выбрав наиболее ценные вещи и отбросив безделушки.
Разумеется, «подвиги» Менны привлекали внимание моего отца. Будучи мекети – защитником Сивы, – отец вменил себе в обязанность следить за Менной и знать, когда шайка окажется вблизи нашего оазиса.
И в одну из ночей грабители нагрянули в Сиву.
6
Рабии дома не оказалось. Я уселся напротив ее двери и стал ждать, ненавидя каждый миг промедления. Наконец я увидел ее, неспешно бредущую вверх по тропке. Рабия возвращалась с базара, неся корзину, нагруженную фруктами.
– То-то мне подумалось, что увижу тебя сегодня, – сказала она, проходя мимо.
В ее голосе не было ни теплоты, ни дружелюбия. Рабия не пригласила меня в дом. Я дождался, пока она поставит корзину и снимет плащ, и вошел сам. Рабия, скрестив руки на груди, разглядывала меня, словно видела впервые. Ее пристальный взгляд заставил меня поежиться.
Рабия была чуть старше моей матери, но обладала таким же характером. Обе тут же выкладывали то, что думают. («Я говорю прямо, и в этом нет ничего плохого», – любила повторять мать, когда отец отчитывал ее за излишнюю прямоту.) Обе умели смотреть так, словно видели тебя насквозь.
– Я вижу в тебе решимость, – объявила Рабия, закончив буравить меня глазами. – Это хорошо. Таким мы и хотели видеть сына защитника Сивы. Ты унаследовал отцовскую кровь. Может, ты надеешься, что теперь, когда отец уехал, его должность перейдет к тебе?
– Возможно, – осторожно ответил я, не понимая, куда она клонит.
– И как по-твоему, годишься ли ты на должность защитника? – задала новый вопрос Рабия.
Ее лицо было непроницаемым, а глаза – чуть прикрытыми.
– Я многому научился у отца. Узнал, как сражаться и при этом выжить самому.
– Выжить