с молочно-белой кожей и безупречными манерами, тяжело вздыхала всякий раз, когда Фионе вздумывалось хотя бы дернуть бровью. Это лишь толкало девушку проделывать такое почаще, усугубляя муки своей наставницы.
Лодочник, о котором все забыли, сидел неподалеку и изо всех сил старался остаться незамеченным. Он выудил из недр куртки кусок коврижки и принялся украдкой грызть его, косясь на Мэрика и Фиону – так, словно надеялся, что они уберутся отсюда и дадут ему спокойно перекусить. А может, он наслаждался дармовым спектаклем – этого Фиона определить не могла.
– Прошу прощения, милорд, что задела твои чувства, – процедила она сквозь зубы, натужно улыбаясь. – Больше этого не повторится.
Король с упрямым видом скрестил руки на груди:
– Мои чувства нисколько не задеты. Тем не менее, если хочешь мне что-то высказать – валяй.
Фиона с затаенной тоской покосилась в сторону лестницы. Можно было бы просто повернуться и уйти, но тогда Мэрик решит, что она позорно бежала. Еще один соблазнительный выход – попросту послать его величество подальше.
Однако Женевьева со всей строгостью потребовала, чтобы королю не досаждали, и Фиона, вспомнив об этом, замялась. Как правило, она терпеть не могла, когда ей указывали, что можно говорить, а что нельзя, однако она собственными глазами видела, куда попытка непослушания завела Дункана. Женевьева была одной из тех немногих, кого Фиона искренне уважала.
– Послушай, – решительно начала она, – это же нелепо. Ну какое тебе дело до того, что я думаю? Либо, если уж на то пошло, до того, что думают другие?
– Ты уходишь от ответа. Это командор приказала тебе так поступать?
«Надо же, какой проницательный!» Фиона, впрочем, не собиралась поддаваться.
– Ты и во дворце у себя так поступаешь? Прибегаешь ко всем слугам и садовникам и интересуешься, по душе ты им или нет? Вот, должно быть, хлопотная у тебя жизнь.
– Думаю, если бы кто-то из моих слуг одарил меня такими убийственными взглядами, я бы по меньшей мере остановился и спросил почему. – Мэрик сделал паузу, и на лице его вновь появилась сумрачная усмешка. – Или ты полагаешь, что меня такое не должно волновать? Что это, может быть, не по-королевски?
– Я пока что не наблюдала за тобой ничего такого, что хоть отдаленно может зваться королевским.
– Ого! – Король, похоже, был неумеренно доволен тем, что сумел хоть что-то из нее вытянуть. Фиона попыталась обуздать разгоравшуюся злость, однако почти не преуспела в этом. Впрочем, ей это никогда толком не удавалось. – Так это и есть камень преткновения? Ты считаешь, что я веду себя недостаточно по-королевски?
Фиона выразительно закатила глаза.
– Вот уж это пусть заботит твоих подданных! – едко отпарировала она. – Я к ним, по счастью, не принадлежу. И тем не менее мне их жаль. Как, должно быть, здорово иметь короля, который с такой готовностью бросает все, чтобы поиграть в героические подвиги!
Мэрик ответил не сразу.
– По-твоему, я их бросил? Я пошел с