возможности, что это всего лишь пара приколистов, а селение самое нормальное – с машинами, электричеством и связью.
– Ты сам-то веришь в то, что сказал? – скептически спросил Коля.
– Нет. Но убедиться надо. Признаки нашей цивилизации какие? Машины, провода… Ну, внешний вид домов, наконец. Людей даже. Эти-то двое явно не от мира сего… Или нашего. Надо посмотреть на селение, – подвел итог Саша.
– А может это какие-то староверы? – выдвинул версию Коля.
– Ага. Без штанов. Говорящие на непонятном языке. Корякские староверы.
– На коряков они не похожи.
– На русских тоже.
– А может, сектанты какие-нибудь? Ну, там, хари кришна и прочее. Живут по заветам предков, не пользуются электричеством и техникой. И говорят на своем выдуманном языке.
– Ты по-английски хорошо говоришь? – спросил Саша. – Как я на поляне, ты говоришь. С жестами еще понять можно, но до совершенства тебе явно далеко. А эти говорили свободно. Это их родной язык.
– А может… – не унимался Коля.
– Селение, Коля. Се-ле-ни-е, – по слогам проговорил Саша. – Все ответы находятся там. Или новые вопросы. Но посмотреть надо.
Дальше они шли молча, не обращая внимания на усталость. Теперь тропа стала широкой, натоптанная множеством копыт коров, с многочисленными лепешками на ней различной степени свежести. По пути утолили жажду в пересекавшем дорогу ручье, испытывая при этом большие сомнения – стоит ли это делать. В этой части Камчатки пить воду можно было почти везде, хоть прямо из реки. Она была чистейшей, а прохладный климат делал ей безопасной. Но с этой жарой… На всякий случай прошли чуть выше по течению от дороги и попили там. Пошел третий час, как они ушли от водопада. По-хорошему пора бы было возвращаться, но оба понимали, что ситуацию надо прояснить до конца. Долина становилась все шире, в одном месте, где тропа снова подошла к самому краю террасы, Коля проверил сотовый телефон, достав его из внутреннего кармана ветровки, которую нес в руках. Связи не было.
Вскоре они услышали отдельные крики впереди. Вроде какие-то команды и что-то неразборчивое. Слов разобрать было невозможно. А может, это просто другой язык. Переглянувшись, друзья прибавили шагу. Между деревьев показалась вырубка, на которой были люди. Прячась за деревьями, ребята, как диверсанты, стали приближаться к свободному пространству, чтобы получше рассмотреть, что там происходит. На самый край выходить не стали и, присев за камнями, стали наблюдать. Несколько человек толстыми палками кантовали стволы деревьев к реке. Там был пологий спуск к воде с двумя бревнами в качестве направляющих. Ну, все понятно без перевода. Классическое «раз-два, взяли!», только не по-русски, а потом «э-эх!». Последнее в переводе не нуждалось. И еще что-то, возможно, в вольном переложении означающее «…твою мать». Саму реку было не видно, но несложно догадаться, что таким образом бревна будут сплавлять ниже по течению. Люди были одеты примерно так же, как и пастухи, – в длинные рубашки без воротников,