он задремал, но, казалось, и пяти минут не проспал, как его разбудил низкий, неизвестно откуда идущий гул. В комнате было уже светло. Никсов схватил брюки и вышел на балкон. Гул возрастал, потом стал нестерпимым. Следователь буквально вывернул голову и, к своему удивлению, увидел в небе вертолет. Маленький, зеленый и легкий, как кузнечик, он завис над домом, потом метнулся в сторону и исчез из видимости. Басовитый гул его украсился невнятным чиханием и смолк.
– Батюшки, это к нам! – Никсов буквально скатился вниз по лестнице. В доме уже активно сновали люди, казалось, что их здесь многие десятки, все друг с другом сталкивались и никак не могли оббежать друг друга. В дверях стояла полностью одетая, и даже подкрашенная Инна и взывала неизвестно к кому:
– А меня возьмут? Как вы думаете, меня возьмут в вертолет?
Хазарский устремился к выходу, все бросились за ним. Вертолет сел на овальном лугу около церкви. На земле он уже не казался таким юрким и маленьким. Санитары с диковинного устройства носилками столкнулись со встречающими в саду, и все ходко побежали назад к дому. «И весь этот дурдом из-за одного подстреленного коммерсанта, – с внезапным раздражением подумал Никсов. – Добро бы рана была настоящая, а то ведь так… счастливый случай».
Перемещение раненого из дома в вертолет и сам их отлет уместились в очень короткий срок. Усаженного на носилки Левушку, нельзя было понять, спит он или бодрствует, санитары волокли к вертолету бегом. Непонятно, куда все так торопились. За санитарами поспешали хирург и терапевт – врачи из личного Левушкиного арсенала. За ними бежала Марья Ивановна в бордовом махровом халате и коротких резиновых ботах.
– Так вы мне гарантируете, что все будет хорошо? – вопрошала она врачей. – Я могу надеяться?
– Можете, – отмахивался хирург, а терапевт вторил: – Надежда еще никому не повредила.
Хазарский тоже бежал. Инна бубнила ему в спину: «Я все равно полечу с Левой! И никто мне слова не скажет». Охранников вроде не было в толпе, но оказалось, что они прибыли к вертолету первыми. Артур стоял несколько в сторонке и отчаянно зевал со сна.
Никсов буквально не успел никому слова сказать, как дверь захлопнулась, и «кузнечик взмыл в небо». На борт помимо Левы поднялись только врачи и охрана. На лице у Инны было такое выражение, словно она никак не могла решить, расплакаться ей или погодить.
– Куда повезли Льва Леонидовича? – спросил Никсов.
– В хорошее место, – отозвался Хазарский. – В ЦКБ, Центральную клиническую больницу. Там Ельцина лечили.
– Мне надо с вами поговорить. Когда вы уезжаете?
– Вот с вами поговорю и поеду, – добродушно отозвался Хазарский. – Но лучше бы соснуть немного. Ведь семь утра. А я, знаете, так перенервничал. Слава богу, через час Лева будет на больничной койке.
Разговор с Хазарским – юристом, адвокатом, мастером на все руки и доверенным лицом Левушки – состоялся уже белым днем. Никсов сразу взял быка за рога:
– Кто такой этот Артур Пальцев, и какие у него отношения со Львом Леонидовичем?
Хазарский