другие.
М.Н. Тухачевский, как руководитель готовящегося покушения против Сталина, тоже признался, что активная роль в заговоре отводилась комкору В.М. Примакову.
Суд над заговорщиками состоялся спустя год. 11 июня 1937 года В.М. Примаков был расстрелян по решению специального Судебного присутствия Верховного суда СССР. Реабилитирован при правлении Хрущева в 1957 году.
Такова судьба одного из полководцев Червонного казачества.
Во время службы в Особом отделе КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу во Львове автору приходилось периодически бывать в городе Бугске, решая оперативные вопросы. В этом небольшом населенном пункте районного масштаба находились окружные склады медицинского имущества. Автора удивило то обстоятельство, что здесь, в конце 60-х годов прошлого века, проживало очень много местечковых евреев, и большинство из них, конечно, с их подачи, служили в полках Червоного казачества и в частях особого назначения (ЧОНах).
Один из знакомых по имени Константин умудрился в революцию поменять имя, отчество и фамилию и таким образом стал русским – Константином Яковлевичем Гориным. Хотя он перед автором не скрывал свою истинную национальность – ее было трудно скрыть.
Помню, я спросил его:
– Зачем был для вас этот маскарад, вы же тогда победили в революцию, положили на лопатки царский режим?
– Молодой человек, – ответил он, – вы же знаете, как гноило нас царское правительство через всевозможные цензы оседлости, запреты на профессии, ограничения. Вот люди и выкручивались, делались православными выкрестами, брали псевдонимы, меняли не только фамилии, но имена и отчества.
– И все же это непатриотично, – не унимался автор. – Почему надо стыдиться своей национальности?
– Такие шаги гарантировали право на нормальную жизнь в новом обществе…
Судя по количеству наград, видно было, что Константин дрался за советскую власть смело и умело. Вообще был порядочным человеком – помогал чем мог своим сослуживцам – больным, немощным и бедным. Деду Косте, каким автору – молодому лейтенанту он тогда казался, было далеко за шестьдесят. Он подолгу рассказывал о лихих кавалерийских атаках под Полтавой и Киевом. Не гнушался «стравить» и анекдот о своих соплеменниках.
– Не побьют свои? – помню, спросил я его, услышав из уст еврея порой скабрезные и явно антисемитские байки.
– А мы такие, что не боимся анекдотов. Юмор в любой форме придает сил. Только его надо понимать и принимать без обид. В анекдоте – сама жизнь, а от нее никуда не денешься, пока живешь на белом свете. Как говорил Карел Чапек, анекдоты размножаются почкованием. А вообще анекдот – это комедия, спрессованная в секунды.
– Боевой путь у вас в казачьем войске большой. Оставили мемуары, очерки, воспоминания, книги?
– Нет, некогда было, да и писать не очень любил и не люблю, – откровенно признался кавалерийский рубака. – Я по этому поводу отвечаю на такой вопрос старым сталинским