с тобой происходит и какие чувства тебя переполняют. Я чувствую их на расстоянии. Они прекрасны. Виктория. Я жду тебя дома вечером.
Девушка слушала короткие, отрывистые гудки в телефоне, чувствуя, как, наконец, краснота отступает от лица, стыд ослабляет свою мертвую хватку. Как же хорошо с одной стороны было, что Харон был не таким навязчивым, как просто человеческие особи мужского пола. Но с другой стороны, Виктории не хватало напора.
Вика выпрямилась и чуть не подпрыгнула на кресле от неожиданности, увидев в дверях Григория.
– Боже… – выдохнула она, поправляя волосы, пряча глаза. – Доброе утро, Григорий. Вы, как всегда, напугали меня.
– Доброе утро, Вика. – Ответила мужчина.
– Вы давно тут? – осторожно спросила девушка, вставая с кресла, пытаясь выяснить, что мог слышать начальник.
– Достаточно. – Сухо ответил Григорий и вошел в кабинет, закрывая за собой дверь.
Вика смотрела на него и чувствовала внутри возрастающую дрожь. Ей было непонятно, что происходит с ней и ее ощущениями. Просто было жутко и не по себе. Григорий медленно подходил к ней все ближе и ближе, искоса поглядывая то на взволнованное лицо, то на содержимое стола, то просто в пол.
– Григорий? – тихо позвала она, пытаясь встретиться с ним взглядом. – С Вами все в порядке?
– Виктория, – мужчина уже стоял около нее, чем смущал девушку еще больше.
Ей вообще хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать ни его голос, ни его слова, ни видеть его озадаченного лица и глаз, которые словно энцефалитные клещи, впились в ее лицо.
– Этот разговор не может больше ждать.
– Григорий подождите, – перебила Вика, отступая назад, – у нас же с Вами сегодня не запланированы встречи! Мой проект еще не готов до конца. Не все недочеты исправлены. Давайте оставим это до пятницы, как и договаривались?
Григорий нахмурился и тоже сделал шаг, только вперед, навстречу Виктории.
– Я не о проекте, Вика. Я, в принципе, не о работе.
– Тогда о чем Вы? Я не понимаю. – Вика опустила взгляд, нервно хрустя пальцами.
Отступать ей дальше было некуда, позади огромное окно в пол, сбоку стена.
Мужчина стоял около нее и смотрел ей в глаза, наблюдая за ее нелепыми попытками спрятаться. Он застыл в нерешительности, мысленно проклиная себя за поспешные поступки.
Виктория молчала и ждала, что будет дальше. В принципе, она прекрасно понимала, о чем именно хотел поговорить Григорий и все бы ничего, но ей нечего было ему ответить. У нее не было ответа.
Перед глазами вспышками фотоаппарата замерцали картины: Григорий и она обнаженные в кровати. Виктория не знала, чья это комната, но не ее точно! На другой картине, Григорий гладит ее по бедру, крепко целуя губы, свет стал тусклее. Интимные области размыты, словно на них наложена телевизионная цензура. На третей картинке, собственно сам секс. Картина еще более размытая, чем предыдущая, но Виктория понимала, что здесь уже непосредственно сама близость. Такая унылая, заупокойная близость… И только после этой картины,