неразборчиво просящий о чем-то.
Девушка завернула в открытую палату и с первой же кровати что-то сильное схватило ее за руку. То была старушка с хваткой здоровенного мужика. Виктория занервничала, пытаясь вырвать руку, но женщина крепко держала ее. Ее белесые глаза, не имеющие жизни, впились в лицо девушки.
– Ты заберешь его. Я выбираю тебя. – Прохрипела могильным шепотом старуха и стиснула руку еще сильнее, хотя сильнее казалось уже невозможно.
– О чем Вы? Отпустите! – Виктория почти уже боролось со «слабой и больной» бабушкой.
Старуха ничего не ответила. Она легла на подушки, закрыла глаза, продолжая держать руку.
– Ты заберешь его… – снова повторила она и, наконец, отпустила онемевшую руку.
Старушка выглядела умиротворенно, словно спала и ей снился прекрасный сон.
«Сумасшедшая дура», Виктория выскочила из палаты и сделав, еще пару-тройку шагов, уже оказалась в ординаторской.
– Быстро ты, – мама выглянула из-за шкафа. – Викусь, прости, пожалуйста, у меня сейчас плановая операция, мне надо бежать. Оставь документы на столе, ладно?
– Ладно. – Девушка вздохнула в ответ.
– Ты не обижаешься? – женщина остановилась в дверях и посмотрела на дочь. – Вика, что с тобой? Ты приболела?
– Нет, нет, все в порядке. Я устала…немного.
– Черт! Самый страшный звук для реаниматолога!
Они обе услышали пронзительную линию звука, режущего уши. Ольга Владимировна выскочила из ординаторской, Виктория за ней.
В той комнате, у умиротворенно спящей старушки остановилось сердце, о чем аппаратура трезвонила на все отделение, призывая врачей вернуть жизнь.
– Дефибрилляторы, адреналин… – кричали врачи, медсестры носились рядом, исполняя все указания.
Виктория, облокотившись у стены, смотрела и переживала за бедную старушку.
– Время смерти 18:07…– услышала она приговор, после которого отчетливо начинаешь понимать глубочайший и, наверное, бессердечный смысл слова «все».
Женщину отключили от аппаратов, писали данные, врачи были расстроены.
– Свет, звони родным, пусть с патологичкой свяжутся… – мать Виктории давала приказ медсестре.
– Ольга Владимировна, у нее никого нет.
– Вообще? – удивилась врач.
– Вообще. Все как обычно?
– Тогда да. – Ольга Владимировна посмотрела на дочь, – тебя тут не должно быть. Давай, иди домой. Я завтра после обеда буду. Спасибо, что привезла документы.
Девушка вздохнула, развернулась и ушла. Ей было немного обидно, потому что мать всю жизнь делала карьеру врача и продолжала ее делать. Понятное дело, что делала она это успешно и к своим годам зарекомендовала себя врачом от Бога. Жаль лишь одно, когда люди делают карьеру, они не могу одновременно делать семью.
Виктория вернулась домой и завалилась спать…
Ночью она внезапно открыла глаза и совсем непонятно зачем, начала шептать что-то на абсолютно незнакомом языке:
Ebenus, opprobrium, conticinium, lacrimose, venetum, abominamentum, reflabriventi, basiator, zodium, horripilato,