из последних сил кричала о том, что мужчина обознался, ее зовут не Яна. Она умоляла его остановиться…
Виктория открыла глаза. Темнота. Ее подъезд. Никого. Холодный пот и ужас в душе.
Девушка встала и едва ступая, направилась к злосчастным гаражам. Там, между ракушек, у стены забора лежало тело той самой девушки, которую Вика видела в своем видении. Оно все было в крови, наполовину накрыто каким-то мешком.
Вика, зажав рукой рот, чтобы не заорать, пятилась назад.
– Расскажи им… – услышала она тихий голос.
Виктория подняла глаза. У мертвого тела стоял вполне себе живой дух девушки… Более того, он еще о чем-то пытался сказать. Его слова было так плохо слышно, едва поняты. Словно какие-то телевизионные или радио помехи искажали их звучание.
Виктория вздрогнула и помчалась домой, шепча под нос молитву. Но чем сильнее она говорила слова, тем сильнее ныла татуировка на ее лопатке, а тихий, искаженный металлическим звучанием голос трупа все еще не уходил из головы.
– Нет! – уже дома, захлопнув за собой дверь, вскрикнула Виктория.
– В чем дело? Ты чего орешь? – в коридоре появилась Ольга Владимировна.
– Ни в чем. Я по телефону разговаривала. – На ходу соврала девушка.
– Ты выглядишь очень встревоженной. Вика? – позвала мама и добивала еще освещения. – Да ты вся бледная… Ты больна? Вика!
– Все нормально, мам. – Наконец, ответила Виктория.
– Что-то не очень похоже. – Ольга Владимировна протянула руку, чтобы потрогать лоб девушки, но Виктория остановила ее.
– Я же говорю, все в порядке. – Вика попыталась улыбнуться. – Правда. Иди ложись спать. Ты работаешь завтра?
Виктория должна была взять себя в руки, чтобы мама ничего не заподозрила.
– Точно? – Ольга Владимировна чувствовала, что что-то не так.
– Мам! – взвизгнула Вика, отойдя, наконец, от двери. – Ну сказала же! Чего по сто пятьдесят раз-то повторять надо?
– Вот теперь похоже на правду. Ладно, я спать. Завтра действительно на работу…и не ори, пожалуйста, так больше.
– Хорошо, мам. – Виктория улыбнулась, закрывая за собой дверь в комнату.
– Еда на кухне. Если не будешь, убери в холодильник. – Крикнула мать вдогонку.
– Да, хорошо…
Полночи Вика ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. В голове творился настоящий апокалипсис, такая жуткая война мыслей. Все, что связано с Хароном хотело уничтожить все, что связано с ужасным видением. Душа и сердце хотели думать о любимом мужчине, о его красоте, об адской сущности, о нем всем. Но голова же пыталась понять, что происходит с ней самой. По какой причине духи умерших начали беспокоить ее? Виновата ли в этом печать Люцифера? Что привлекает духов в ней? Ее же молния не била, клинической смерти не было. Ничего такого не было, что могло бы спровоцировать это явление…
…Или она все-таки сумасшедшая? Сумасшедшая дура, напридумывала себе всякой чуши, сама поверила в нее и теперь куча вопросов ломает голову. Надо просто поверить, что ничего не было.