дело дошло до суда над всеми подписантами, партия, в том числе и сами подсудимые, настояла на его участии в процессе в качестве адвоката.
В своей речи на суде В.А. Маклаков блестяще продемонстрировал строго юридический подход к делу: «Для того, чтобы защищать этих людей, не нужно сочувствовать им; к воззванию можно относиться отрицательно, считать его не только ошибкой, но преступлением; но когда к нему подходят с таким обвинением, которое предъявил прокурор, самый строгий критик воззвания должен сказать прокурору: на этот путь беззакония мы с вами не станем»[2]. И далее: «Та постановка обвинения, которую дал прокурор, не есть торжество правосудия; я скажу про нее, что она общественное бедствие»[3]. Речь имела большой успех не только среди публики и подсудимых, но даже и у членов судебной палаты. Ее старший председатель Санкт-Петербургской судебной палаты Н.С. Крашенинников впоследствии говорил, что эта речь его потрясла[4]. Однако окончательное решение было все-таки обвинительным, и участников Воззвания приговорили к трем месяцам тюрьмы.
Подлинная, можно сказать, всемирная слава пришла к Маклакову после, наверное, самого громкого процесса начала XX в. в России – «дела Бейлиса» в Киевском окружном суде. Обвинение еврея Менахема Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского было инициировано активистами черносотенных организаций и поддержано целым рядом крайне правых политиков и чиновников, включая министра юстиции И.Г. Щегловитова. Процесс, состоявшийся в Киеве 23 сентября – 28 октября 1913 г., сопровождался активной антисемитской кампанией, но одновременно вызвал широкий общественный протест не только в России, но и в во всем мире. Это был в полном смысле бой глубоко закоренелых реакционных сил Империи против всего прогрессивного, что было в России.
Именно речь В.А. Маклакова склонила весьма тенденциозно подобранное жюри присяжных к вынесению оправдательного приговора. Она была издана отдельной брошюрой[5]. Сам же Маклаков относился к этой своей мировой славе весьма сдержанно: «Интерес этого процесса был только в том, почему и как судебное ведомство защищало настоящих убийц, которых все знали, и стремилось к осуждению невинного Бейлиса? Это была картина падения судебных нравов, как последствие подчинения суда политике. В деле Бейлиса оно дошло до превращения суда в орудие партийного антисемитизма. Ради этого прокурор отстаивал заведомо виновных и потворствовал маневрам воровской шайки Чебиряковой – и все это с ведома и одобрения министра юстиции. Только эта сторона процесса и была интересна»[6].
Свой взгляд на «дело Бейлиса» Маклаков высказал в статьях, опубликованных в «Русских ведомостях» и в «Русской мысли». В них он указывал на то, что приговор присяжных спас доброе имя суда. Обе статьи пришлись не по вкусу Министерству юстиции, и Маклаков вместе с редакторами этих